Не так страшен черт

– Нет, – покачал головой я. – Просто хочу спокойно все обдумать.

– Ты живешь один? – спросил Гамигин спустя какое-то время.

– Практически – да, – ответил я.

– Для меня место найдется?

Я удивленно посмотрел на своего спутника.

– Я думаю, что тебе не стоит оставаться этой ночью одному, – ответил на мой невысказанный вслух вопрос черт. – Всякое может случиться.

– Другой бы на моем месте, возможно, и стал бы отказываться, – улыбнулся я. – Но я скажу: добро пожаловать, детектив Гамигин! Если вам нужны неприятности, то, можете не сомневаться, вы их уже нашли.

Глава 15

ВЕЧЕР ТРУДНОГО ДНЯ

Когда мне бывает нужно не просто расслабиться и отдохнуть, но еще и что-то обдумать, я предпочитаю делать это под инструментальный джаз 50 – 60-х годов прошлого века. Каунт Бейси, Бен Уэбестер, Оскар Питерсон, Колмен Хокинс – я столько раз слушал их записи, что знаю каждую композицию наизусть, что позволяет не вслушиваться в каждый волшебный звук, воспроизводимый великими музыкантами прошлого, а просто погружаться в поток музыки и плыть по нему, не думая о том, куда тебя несет течение. А последствия подобных плаваний порою бывали совершенно неожиданными. Например, однажды, слушая «Орнитологию» в исполнении Джона Колтрейна, я вдруг с удивительной ясностью понял, что совершил огромную ошибку, сделав предложение руки и сердца одной своей очень хорошей знакомой. Я тотчас же взял в руку телефонную трубку и набрал номер своей избранницы. В итоге у нас сохранились неплохие отношения, но постоянной спутницей жизни я так и не обзавелся. И после частенько думал о том, что тому виной: саксофон Колтрейна или мой эгоизм?

Впрочем, эта история произошла уже, наверное, лет семь назад и не имела никакого отношения к той, в которую я вляпался сегодня.

Пригласив Гамигина пройти в комнату, я провел пальцем по корешкам компакт-дисков и без долгих колебаний остановил свой выбор на «Блюзе для Дракулы» Филли Джо Джонса.

Гамигин хотел было сразу же заняться просмотром мини-дисков из сумки Щепы, на что я сказал, что впереди у нас целая ночь и прежде, чем заниматься делом, нужно поесть. Заложив в духовку пиццу, которую мы купили по дороге, я выставил на стол пиво.

Пока разогревалась пицца, мы успели выпить по банке.

Мы немного поговорили о музыке, о фильмах Гринуэя – Гамигин, как выяснилось, являлся большим поклонником этого режиссера, – о виртуальной зависимости, в которую все глубже погружается современная молодежь Московии, а официальные власти делают вид, что ничего не замечают. Просмотрев подборку литературы на книжных полках, демон выделил пятитомник Дюрренматта и, что меня несколько удивило, Гофмана. С явным неодобрением отнесся Гамигин к тому, что рядом с этими книгами стояла «Иллюстрированная энциклопедия демонологии» и «История сношений человека с Дьяволом», которые я купил вскоре после открытия Врат Ада, когда прилавки всех книжных магазинов были завалены книгами подобного рода.

– Многие мои соотечественники, которым доводилось работать в Московии, жаловались на то, что им часто приходится сталкиваться с различными проявлениями неприязни со стороны местных жителей, – сказал как бы между прочим Гамигин.

– Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе, почему так происходит? – спросил я. И, не дожидаясь, что скажет на это Гамигин, сам же ответил на свой вопрос: – После стольких веков, на протяжении которых черт был для человека самым ярким и образным олицетворением зла, не так-то просто поверить в то, что в свое время у нас были одни и те же предки.

Я сам хотел верить в то, что сказал, но при этом еще и надеялся на то, что Гамигин не заметит плохо скрытой фальши, прозвучавшей в моих словах. Точно так же, как и любой мой соотечественник, я не мог не испытывать определенную неловкость, сидя за одним столом с чертом.

Мне была известна теория о том, что разделение наших миров произошло много тысячелетий назад, настолько давно, что в исторической памяти человечества не осталось даже воспоминаний о той катастрофе, в результате которой два участка земной поверхности, каждый из которых размерами сопоставим с нынешней Московией, оказались выброшенными в иные измерения. Но к тому времени Homo Sapience уже существовал как вид и с тех пор не претерпел никаких принципиальных изменений ни на Земле, ни в Раю, ни в Аду. При некоторых внешних различиях, которые, кстати, были не сильнее тех, по которым негра можно отличить от чукчи, святоши, черти и люди оставались представителями одного и того же вида. Я все это прекрасно понимал, и все же черт оставался для меня существом потусторонним, пришедшим в наш мир извне, а потому, как мне казалось, его действия далеко не всегда можно было объяснить теми же побудительными мотивами, которые обычно стояли за тем, что совершает человек.