Айсберг

Последствия событий на станции «Грендель» для правительств России и США оказались посерьезнее. В Москве и Вашингтоне все еще продолжалось разбирательство по поводу инцидента. Высшие эшелоны власти сотрясали ежедневные парламентские слушания, судебные расследования, военно-полевые суды. Впрочем, и этому когда-то должен был прийти конец.

Мэтт лишь надеялся, что из всего происшедшего будут сделаны правильные выводы и подобное никогда не повторится.

Других последствий короткого противостояния двух сверхдержав, похоже, не замечалось. Чертежей «Полярной звезды» так и не обнаружили. По-видимому, адмирал Петков уничтожил их, прежде чем отправиться на заброшенную русскую базу. А грендели исчезли, по всей вероятности истребленные ядерным взрывом.

В общем, небольшая война в Арктике ничем серьезным не закончилась. Ну, почти ничем…

Из гостиной в семейной хижине вновь послышался радостный смех. Так непринужденно смеяться может только ребенок. Эти-то звуки детского веселья и разбудили Мэтта.

— Похоже, Маки проснулся, — зевнула Дженни, поворачиваясь на другой бок.

В соседней спальне раздалось звяканье посуды. Мэтт еще глубже зарылся под одеяло, в надежде урвать хотя бы еще часок здорового сна. Комната наполнилась запахом свежесваренного кофе. Мэтт со вздохом откинул одеяло и глубоко втянул в себя обольстительный аромат.

— Кофе… Так нечестно…

Дженни приподнялась на локтях и игриво толкнула его в бок.

— Давай, давай, пора вставать.

Мэтт посмотрел сквозь полуоткрытые веки на залитый солнечным светом силуэт жены и почувствовал себя самым счастливым человеком в мире.

Маки снова захихикал в гостиной комнате.

Лицо Дженни озарила улыбка. От прежней скорби в глазах не осталось и следа. Оба прекрасно понимали, как важно для них было снова услышать веселый детский смех в доме, хотя бы и ненадолго.

Они вместе выпрыгнули из постели, натянули пижамы и, обнявшись, направились к выходу из спальни.

Мэтт приоткрыл дверь и пропустил Дженни вперед. Маки сидел на полу в центре гостиной и играл с Бейном.

Огромный полуволк развалился на спине, а мальчик почесывал его открытый живот. Время от времени пес непроизвольно подергивал задней лапой и повизгивал от наслаждения. Это вызывало у Маки приливы раскатистого смеха.

Наблюдая за их игрой, Мэтт не удержался, чтобы не улыбнуться. Ребенок и собака. Как мало им нужно для полного счастья!

— А-а, вы уже встали! — послышался из кухни голос Белинды Хэйдон.

— А где твой муж? — спросил Мэтт.

— Бенни и отец Дженни взяли удочки и пошли на рыбалку. Уже час как их нет.

Маки поднялся с пола и побежал на кухню.

— Мама, можно, я съем сладкий пирожок? Всего один…—

попросил он по-английски.

Язык ему давался легко, и в последнее время он лишь изредка переходил на родной инуит.

— Только после хлопьев с молоком, мой хороший. Белинда с любовью посмотрела на ребенка, но в голосе ее звучали твердые нотки. Маки обиженно надул губы и вернулся к Бейну.

Мэтт не сводил глаз с ребенка. После событий в Арктике он и Дженни подумывали о том, чтобы усыновить инуитского мальчика, но им сначала нужно было до конца разобраться в своих чувствах и залечить старые раны. Им было просто не под силу окружить настоящей любовью и заботой глубоко травмированного ребенка.

Для них нашлась подходящая замена — Бенни и Белинда. Дженни рассказала Мэтту о горе, постигшем эту семью, о неудачных родах и о том, что они больше не могли иметь детей. Зато любви у Бенни и Белинды хватило бы на дюжину малышей. Эта пара идеально подходила для воспитания Маки.

Мэтт перевел взгляд на Дженни. У них все еще впереди, в том числе и свои дети. Лежа по ночам в тишине спальни, они уже не раз делились мечтами и надеждами, строили планы на будущее.

Времени впереди было предостаточно.

— Дядя Мэтт, — окликнул его Маки. — А Бейн тоже хочет пирожок!

Мэтт рассмеялся.

Дженни взглянула на обоих и улыбнулась.

Мэтт утонул в ее наполненных любовью и радостью глазах.

Да, он действительно был самым счастливым в мире человеком.

6 часов 55 минут

Под полярным льдом

Наполненный водой резервуар покоился на океанском дне. Сквозь потрескавшееся стекло внутри виднелась застывшая в агонии фигура. Вокруг царили кромешный мрак и безмолвие.

Никто бы и не предположил, что в замороженном навеки теле по-прежнему теплится жизнь, вернее — только сознание.