Заповедное место

— Как вы об этом узнали?

— Мы с Эмилем отлично ладили. Я единственная в нашем квартале, кто не воротит от него нос. И у нас свои маленькие секреты.

— Это он дал вам револьвер?

— Нет, револьвер от мужа остался. Ах, как нехорошо получилось. Шутка ли, выстрелить в человека. Я целилась ниже, но дуло само подскочило кверху. Я не собиралась стрелять, хотела только посмотреть, что происходит. А потом, бог ты мой, ваши люди все не ехали, мне показалось, вы влипли, и я подумала: надо что-то делать.

Адамберг кивнул. Да, он крепко влип. С тех пор как он вошел в ванную, не прошло и двадцати минут. В животе бурчало от голода.

— Если вам нужен молодой человек, — добавила маленькая женщина, направляясь к подвалу, — то он у меня в гостиной. Лечит себе руки.

XLVI

Группа Данглара поехала вслед за скорой помощью, группа Вуазне осталась работать в доме. Кромс сидел в гостиной у соседки, все такой же напуганный: вокруг него расположились четверо полицейских с пистолетами в руках. Руки у него были замотаны толстыми тряпками, которые мадам Бурлан скрепила с помощью английских булавок.

— Этим типом я займусь сам, — сказал Адамберг, взяв Кромса за локоть и поднимая его со стула. — Мадам Бурлан, у вас найдется что-нибудь обезболивающее?

Он дал Кромсу выпить две таблетки, потом, подталкивая сзади, вывел его из дому и подвел к машине.

— Поправь ремень.

— Не могу, — ответил Кромс и показал перевязанные руки.

Покачав головой, Адамберг затянул и застегнул ремень на его брюках. Кромс повиновался, безмолвный, опустошенный, словно бы отупевший. Адамберг молча вел машину, было уже пять утра, до рассвета оставалось совсем недолго. Он не знал, как начать разговор. То ли сперва поговорить о расследовании, то ли, наоборот, взять быка за рога. Был и третий вариант, который всегда рекомендовал ему Данглар: вступить в контакт сразу, но мягко, дипломатично, изящно. По-английски, одним словом. Однако Адамберг был начисто лишен талантов, необходимых для такого вступления в контакт. Раздираемый сомнениями, усталый, он безучастно следил за дорогой. Какая, в конце концов, разница, заговорит он сейчас с парнем или нет? Что это изменит? Он ведь может спокойно отпустить Кромса, дать ему вернуться к прежней жизни. Может ехать с ним в этой машине хоть на край света, не вымолвив ни слова. Может высадить его в любом месте. Кромс своими перебинтованными руками неуклюже достал сигарету. Но зажечь ее он сейчас был не в состоянии. Адамберг вздохнул, включил автомобильную зажигалку и дал ему прикурить. Другой рукой он взял свой второй мобильник: звонил Вейль.

— Я вас разбудил, комиссар?

— Я не ложился.

— Я тоже. Ноле нашел второго свидетеля, он учился в одном классе с Франсуазой Шеврон и Эммой. Полчаса назад он застукал Эмму у квартиры одноклассника: она явилась туда собственной персоной с оружием в руках.

— Бывают такие ночи, Вейль, когда люди готовы сожрать себе подобных. Час назад мы арестовали Арнольда Паоле. Это доктор Поль де Жослен. Он собирался прикончить Кромса в доме старика Воделя.

— Потери есть?

— У Кромса изранены руки. Жослен в больнице Гарша с пулей в животе, но жить будет.

— Это вы в него стреляли?

— Соседка. Шестьдесят лет, рост метр пятьдесят, вес сорок кило, револьвер тридцать второго калибра.

— Где молодой человек?

— Со мной.

— Вы везете его домой?

— В каком-то смысле да. Руки так пострадали, что он пока ничего не может делать самостоятельно. Скажите Ноле, чтобы он приказал оцепить дом Франсуазы Шеврон: этим людям надо любой ценой вытащить из болота Эмму Карно и вместо нее утопить мужа Шеврон. Скажите ему еще, чтобы он сорок восемь часов не давал информации о Карно. Никаких заявлений, ни единой строчки в газетах. Завтра в суде рассматривается дело дочери Мордана. Он отдал себя на съедение, так пусть хоть это будет не зря.

— Разумеется.

Кромс протянул Адамбергу окурок, просительно глядя на него. Адамберг раздавил окурок в пепельнице. В профиль, в свете наступившего утра, весь во власти каких-то неотвязных мыслей, с загнутым книзу носом и приплюснутым подбородком, Кромс был настолько похож на Адамберга, что тот удивлялся, как Вейль мог не заметить этого сходства. Жослен называл парня дураком.

— Я выкурил все твои сигареты в Кисельево, — сказал Адамберг. — Те, что ты оставил у меня дома. Все, кроме одной.