Карта Хаоса

Он напрягся, пытаясь сообразить, что вызывает у него такое чувство и вдруг понял. Рот. Длинный, тонкогубый, старческий, он провисал краями вниз, придавая голове сходство с лягушкой.

Внезапно веки поднялись, и Корнелий увидел стылую пустоту. Точно смотришь в темный колодец и понимаешь, что камень никогда не долетит до дна.

Жабьи губы разомкнулись.

– Назови мне своё имя, незнакомец! – произнесла мраморная голова пограничным голосом, который мог принадлежать как взрослой, чуть охрипшей женщине, так и юноше-подростку.

– Демосфен я! – сказал Корнелий.

– Теперь я знаю твое истинное имя, Демосфен! Берегись, несчастный! Твоя жизнь в моих руках!

Корнелий застучал зубами сначала сильно, а затем подумал, что может отколоться эмаль, и поубавил рвения.

– Пожалуйста, не убивай меня! Ты кто? – взмолился он.

– Я не КТО, а ЧТО, – назидательно поправила каменная голова.

Глава 4

Mutatis mutandis^[1]

Убитых им (дядей) на дуэлях он насчитывал одиннадцать человек. Он аккуратно записывал имена убитых в свой синодик. У него было двенадцать человек детей, которые все умерли в младенчестве, кроме двух дочерей. По мере того как умирали дети, он вычеркивал из своего синодика по одному имени из убитых им людей и ставил рядом слово «квит». Когда уже у него умер одиннадцатый ребенок, прелестная умная девочка, он вычеркнул последнее имя убитого им и сказал: «Ну, слава Богу, хоть мой курчавый цыганеночек будет жив».

М.Ф. Каменская «Воспоминания» (о графе Федоре Толстом)

Ната осторожно отняла ладонь от носа. Против ожидания крови на ладони не наблюдалось – только две небольшие капли. Дверь, которую захлопнул барон мрака, еще дрожала.

– По-моему, Арей тоскует без Мефа, – сказала она.

– Подчеркиваю! С чего ты решила? – деятельно уточнил Чимоданов.

Он сидел на полу и озабоченно ощупывал отшибленное бедро. Будь удар нанесен боевым клинком, он уже истек бы кровью. Чимоданов давно усвоил, что любая рана в ноги зачастую опаснее раны в корпус. Слишком много там проходит крупных кровеносных сосудов.

– Ему некого бить, и он колотит нас утром и вечером, каждый день, – пожаловалась Ната плаксиво.

– Может, всё-таки тренирует?

– Сплошными спаррингами? Один на один, один против двоих, мы все против него?

– А ты какие тренировки хотела?

– Спокойное что-нибудь, с теорией, с записями в тетрадь, – мечтательно сказала Вихрова. – Как называется тот удар, как называется этот… Тесты всякие. Ну там какое спортивное оружие имеет вес до 770 г, клинок длиной до 90 см треугольного сечения и круглую гарду диаметром не более 13,5 см?

– Телескопическая дубинка? – лениво предположил Чимоданов, которому лень было опознавать шпагу.

В любом случае Вихрова куда чаще пользовалась рапирой, утверждая, что от шпаги у нее руки отвисают и становятся длинными, как у обезьяны. И это при том, что разница в весе между рапирой и шпагой всего в двести граммов.

– Разве можно бить девушку по лицу? – продолжала бунтовать Вихрова.

– Он тебя не бил по лицу. Только показал дыру в защите. Показал же, да? – привычно засомневался Мошкин.

В голосе у него ощущалось довольство. Сегодня он дважды достал Арея шестом в схватке один против троих. В первый раз, когда тот слегка подвис, атакуя Чимоданова, а во второй случайно, когда, лихорадочно отступая, наносил шестом предупреждающие сближение тычки.

– Ну да… Тебе хорошо говорить! Знай только держи дистанцию и долби! Это тебе любой дурак скажет, что из двух детсадовцев больнее дерется тот, у кого лопатка длиннее, – пробурчал Чимоданов.

Хотя он и часто поддевал Мошкина, на самом деле же относился к нему дружески. Во всяком случае, настолько, насколько вообще был способен на это чувство. Во многом происходило это потому, что они были абсолютно разные, а умения их и таланты не пересекались.

Единственный универсальный принцип мужской дружбы – дружба, в которой каждый признает главенство другого в чем-то. Один – главный по всему, что имеет руль и тормоза, другой – признанный спортсмен, третий – эрудит, знающий, как звали тещу императора Нерона, четвертый, допустим, дальше других плюет вишневыми косточками.

– А что у него за портрет в кабинете появился? Раньше вроде не было, – неожиданно спросил Чимоданов.

– У Арея? Какой портрет?

– Телка в старинном платье, довольно не уродливая, и рядом девчонка. Девчонка к ней жмется, типа ща нас замочат! – а та ее по башке гладит, – сказал Петруччо.

---

1 С соответствующими изменениями (лат.).