34  

Златокрылые. Неформальное совещание

Воробьи моржевали в лужах, кокетливо подернутых бензиновой пленкой. Кто-то нашептал им, что завтра будет тепло. По Астрадамской улице бродила грустная дворняга, похожая на волчицу, вскормившую Ромула и Рема. Озираясь, она искала еду для щенков, спрятанных в закутке между самовольными гаражами. Кто-то сердобольный метнул из окна длинную связку сосисок, и дворняга волокла их, заглатывая на ходу.

Депресняк, вымотанный после мартовского буйства, тощий, с ребрами, обозначившимися четко, как клавиши рояля, целые дни проводил на крыше. Расслабив обвисшие крылья и подрагивая хвостом, он лежал на самом краю, на жестяном козырьке, и рассеянно нюхал ветер. В эти часы он не реагировал даже на пролетавших голубей, которые в любое другое время были бы восприняты им как перелетная стайка вкусных котлет.

Изредка он лениво опускал морду и равнодушно посматривал вниз – туда, где шумная толпа озеленителей, возбужденная теплым весенним днем, топталась у общежития, галдела, размахивала руками, бодро перекрикивалась с теми, кто оставался внутри. Грохотала музыка. На газон дождем летели окурки, бумажки и шершавые, загадочные, неразделимые на слова предложения.

Дафна стояла у плиты рядом с окном. Раскаленная сковорода шипела и плевалась. Даф надкалывала скорлупу флейтой, выливала яйцо на сковороду и отпрыгивала, чтобы на нее не попали брызги.

Мефодий, ради которого эта яичница и созидалась, спал на диване, согнувшись и подтянув к груди колени, умиротворенный как эмбрион. Рот его был приоткрыт, сложенные ладони смирно лежали под щечкой в лучших традициях средней группы детского сада. Даф знала, что когда Меф спит в такой позе, из-под него можно безопасно вытащить диван – всё равно не проснется.

Она мельком подумала, что если сейчас заснять его, то не исключено, что после Буслаев не оценит юмора и порвет снимок в клочья. Мужчины нередко представляются себе более роковыми, чем они есть на самом деле. Отбирать же у человека иллюзию опаснее, чем у детдомовца пряник: запросто можно получить по голове чем-нибудь более весомым, нежели простой аргумент. Именно поэтому на иллюзии, даже ложные, посягать не следует. Через какое-то время они отмирают и сами.

Крупное, с чётким штампом птицефермы яйцо треснуло от совсем лёгкого удара длинным непредсказуемым зигзагом. От неожиданности Дафна вскинула руку и вылила на сковороду будущий желтый глаз яичницы. Спасаясь от неминуемого раскаленного всплеска, она резвым козленком отскочила назад и тотчас налетела на что-то спиной.

В первую секунду она решила, что это шкаф, но тотчас данное предположение встретило одну маленькую бытовую нестыковочку. А именно ту, что шкаф не говорит «ой, блин!».

Заинтересованная, кто тут ляпает блины, Дафна обернулась и увидела двоих златокрылых.

Один, белокурый и худой, был нежен и задумчив. Его впалые аскетические щеки покрывала мягкая неколкая щетина песочного цвета, похожая на высветленные ежиные колючки. Его спутник, напротив, казался бодр и деловит. Лицо круглое, а волос жесткий как проволока и темный до синевы. За несколько секунд он ухитрился обежать всю комнату, всё потрогать и даже выглянуть в окно.

В настоящий момент оба стояли и созерцали Дафну с интересом, частично граничащим с неодобрением. Даф торопливо попыталась сдернуть фартук. Бантик сзади на поясе развязался сам, а вот тесемкой на шее она по рассеянности чуть не задавилась. Вообще-то стражу-хранителю не рекомендовано кормить своего подопечного, разве что в случае крайней опасности для жизни. Например, если тот, тяжело больной и изможденный, лежит в глухой чаще леса, не имея сил даже собрать ягод или накопать карманным ножом дождевых червей.

– Дафна? Помощник младшего стража № 13066? Третий дивизион света? – уточнил жестковолосый суровым тоном несостоявшегося педагога, исключенного из института за разжигание костра в поточной аудитории и вынужденного пойти в охранники супермаркета.

– Да, – сказала Даф, пытаясь сообразить, какова цель их визита. Златокрылые тем и отличаются от помощников младшего стража, что никогда и нигде не шатаются просто так, ради процесса. Для этого они слишком деловиты и слишком заняты.

– Что вы делали со своей флейтой, помощник стража № 13066? – продолжал допрашивать круглолицый.

Уже только по одному тому, как тщательно он выговаривал номер («один-три-ноль-шесть-шесть»), было заметно, что он зануда. Голос у него так и трескался от назидательности как перезревший арбуз.

  34  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×