Игра в реальность

Подойдя к арке, я приложил ладонь к колонне. Гладко отшлифованный мрамор был прохладным на ощупь. Я заглянул на другую сторону арки. Там было то же самое, что и с фасада: изогнутое дугой арочное перекрытие, опирающееся на две тонкие колонны, пространство между которыми было заполнено серебристым свечением.

– Куда мы попадем через этот проход? – спросил я у спартанского царя.

– Представления не имею, – ответил он.

У Витьки же был готов ответ на мой вопрос.

– Посмотри, – указал он на арочное перекрытие. – Там все написано.

Я поднял взгляд и в самом деле увидел выбитую в мраморе надпись, которой, готов поклясться, минуту назад там не было: «Мир № 99».

– Ну конечно, это все объясняет, – с готовностью принял я новую Витькину фантазию. – А интересно, что с другой стороны?

Я вновь обошел арку кругом. Если верить надписи, выбитой на арочном перекрытии с другой стороны, эти ворота вели в «Мир № 100».

– Ну что ж, у нас даже имеется выбор, – сообщил я своим спутникам. – Куда направимся?

– В мир девяносто девять, – уверенно заявил Витька.

– Почему именно туда? – поинтересовался я.

– Соглашайся! – ткнул меня в спину Менелай.

За последнее время этот полтергейст начал слишком уж активно проявлять себя в физическом плане.

– Просто число девяносто девять мне нравится больше, чем сто, – объяснил свое решение Витька. – В сотне, с ее вытянувшейся по стойке «смирно» единицей и двумя самодовольными нулями, чувствуется законченность и самодостаточность, свойственные только самоуверенным кретинам.

Довод показался мне достаточно веским для того, чтобы не вступать в дальнейшие дебаты.

Я протянул Витьке руку. Он улыбнулся и положил свою ладонь поверх моей. Так, держась за руки, словно новобрачные, мы шагнули под своды арки.

В отличие от Витьки, который свято верил в то, что этот путь приведет нас в придуманный им мир под номером девяносто девять, я испытывал серьезные сомнения по поводу того, где мы окажемся, пройдя через арку.

Глава 30

На этот раз ощущение падения в бездну не возникло. Мы просто прошли сквозь тонкую пелену серебристого тумана и оказались в просторном помещении, похожем на кабинет какого-нибудь весьма ответственного работника. Напротив двери у окна стоял большой письменный стол. За столом сидел человек, известный нам под именем Агамемнона.

На краю другого стола, установленного под прямым углом к столу Агамемнона, сидел еще один наш старый знакомый – Одиссей. Узкий носок левой ноги Одиссея в черной лаковой туфле упирался в блестящий паркетный пол, в котором, казалось, можно было увидеть свое отражение. Носок правой покачивался в воздухе, раз за разом описывая короткую дугу.

При нашем появлении Одиссей спрыгнул со стола и кинул журнал, который держал в руке, на низенький журнальный столик на трех тоненьких ножках.

– Приветствую вас, господа, – сказал он, сделав шаг к нам навстречу.

Я был потрясен настолько, что не мог и слова вымолвить. Витька, должно быть, чувствовал себя не лучше. Вопреки моим наихудшим опасениям, он не полез в карман за пистолетом, а стоял неподвижно, крепко держа меня за руку, как старшего брата, которому всецело доверял. Даже Менелай не подавал никаких признаков присутствия. Хотя, возможно, и к лучшему: если бы он сейчас принялся крушить мебель в кабинете, это было бы далеко не самым разумным выходом из положения.

– Понимаю ваше удивление. – Одиссей бросил быстрый взгляд на Агамемнона, словно мысленно советуясь со своим шефом, после чего вновь обратил свой взгляд на нас. – Надеюсь, урок, который мы вам преподнесли, не пропал даром?

Одиссей не спеша прошелся по комнате.

В голове моей было пусто, как в межзвездном пространстве. Я даже не пытался строить предположения на тот счет, какие планы имеют относительно нас Одиссей с Агамемноном. В руке у меня по-прежнему был зажат клиппер, но я не собирался приводить его в действие. Не потому, что был уверен в продолжающейся заблокированности прибора, а по той простой причине, что мне все это уже смертельно надоело. Все. Я устал и хотел, чтобы эта история наконец-то закончилась. Пусть все наконец сведется к единому знаменателю, даже если для меня он окажется со знаком минус.

Одиссей остановился напротив меня и, развернувшись на носках, оказался лицом к лицу со мной. К моему удивлению, глаза его вовсе не были холодными и безжизненными, как показалось мне при первой нашей встрече. Он смотрел на меня с интересом, как на некую диковинку, на которую почему-то не обратил внимания при первоначальном беглом осмотре экспозиции музея.