Вечность на двоих

— А мне он нравился.

— Именно поэтому мы торчим в Кланси, остановив машину под дождем? Вместо того чтобы мчаться в Париж?

— Нет, капитан. Во-первых, у нас нет вещественных доказательств. Любой судья отпустит его через сутки. Он им наплетет про войну двух долин, уверяя, что я ополчился на него по личным мотивам. Чтобы никто никогда не узнал, кто был пятый парень, стоявший под деревом.

— Разумеется, — признал Данглар. — Он вас этим и держит.

— И еще потому, что я не до конца понял слова Ретанкур.

— Я вот не могу объяснить, как Пушок преодолел тридцать восемь километров, — сказал Данглар, задумавшись над новым Вопросом без ответа.

— Любовь творит чудеса. Возможно, кот многому научился у Виолетты. Копить энергию по капельке, чтобы потом использовать ее целиком во имя одного дела, сметая все препятствия на своем пути.

— Она работала в связке с Вейренком. Поэтому до нее дошло раньше, чем до нас. Он знал, что Ретанкур собралась к Ромену, и поджидал ее у выхода. Она считала его красавчиком и пошла за ним. Впервые в жизни ей изменила интуиция.

— Любовь зла, Данглар.

— Даже Виолетта угодила в ловушку. Запала на его голос, на улыбку.

— Я хочу понять, что она хотела мне сообщить, — сказал Адамберг, убирая вымокшую руку. — Как по-вашему, капитан, что она должна была сделать, как только смогла связать два слова?

— Поговорить с вами.

— И что мне сказать?

— Правду. Она это и сделала, сообщив, что на туфли надо наплевать. То есть дала понять, что медсестра тут ни при чем.

— Это не первое, что она сказала. А второе.

— До этого она не произнесла ничего вразумительного. Только Корнеля процитировала, и все.

— А кто именно произносит эти слова?

— Куриаций, жених Камиллы из «Горация».

— Видите, вот вам и доказательство. Ретанкур не повторяла школьные уроки, она на самом деле пыталась послать мне сообщение при посредничестве жениха некой Камиллы. Но я его не понимаю.

— Потому что оно непонятно. Ретанкур бредила. Ее фразу можно объяснить только при помощи толкователя снов.

Данглар задумался на несколько мгновений.

— Камиллу окружают враждующие братья — Горации с одной стороны, Куриации с другой. Она любит того, кто хочет убить другого. То же самое и с нашей Камиллой. Враждующие земляки — вы и Вейренк. Но Вейренк представляет Расина. Кто был самым ярым соперником и врагом Расина? Корнель.

— Правда? — спросил Адамберг.

— Правда. Добившись успеха, Расин сбросил с трона старого драматурга. Они ненавидели друг друга. Ретанкур выбирает Корнеля и указывает на его врага — Расина. То есть Вейренка. Поэтому она и заговорила стихами, чтобы навести вас на мысль о Вейренке.

— Действительно, я сразу о нем подумал. Я только не понял, снился он ей или просто она от него заразилась.

Адамберг поднял стекло и пристегнул ремень безопасности.

— Давайте я сам сначала с ним поговорю, — сказал он, заводя мотор.

LIX

Вейренк быстро шел на поправку. Откинувшись на подушки, он сидел на кровати в одних шортах, подогнув одну ногу под себя и вытянув другую. Он смотрел, как Адамберг, скрестив руки, ходит взад-вперед по палате.

— Вам что, трудно вставать? — спросил Адамберг.

— Тут потянет, там пожжет, не более того.

— Вы можете ходить, водить машину?

— Думаю, да.

— Хорошо.

— Ну что же, господин, я вижу — пробил час

И отблеск тайны лег издалека на вас.

— Вы правы, Вейренк. Убийца Элизабет, Паскалины, Диалы, Пайки и бригадира Грималя, преступник, который осквернил могилы, чуть было не отправил на тот свет Ретанкур, искромсал трех оленей и кота и опустошил раку с мощами — не женщина. А мужчина.

— Это что, просто интуиция? Или в деле появились новые элементы?

— Что вы понимаете под «элементами»?

— Улики.

— Пока нет. Но я знаю, что этот человек знал достаточно про ангела смерти, чтобы пустить нас по ее следу, направить следствие в нужную ему сторону и привести его прямиком к пропасти, в то время как он преспокойно делал свое дело на стороне.

Вейренк прищурился, потянулся за сигаретами.

— Расследование шло ко дну, — продолжал Адамберг, — женщины гибли, и я тонул вместе с ними. Блестящая месть. Можно? — кивнул он на сигареты.

Вейренк протянул ему пачку и зажег две сигареты. Адамберг проследил за движением его руки. Ни дрожи, ни тревоги.