Вечность на двоих

— Если бы, — сказал Данглар.

Ариана сухим щелчком защелкнула зажигалку, и Адамберг открыл глаза.

— Мне надо зайти домой, Жан-Батист. Не знаю, к чему ты клонишь, но я достаточно опытна, чтобы догадаться что почем. Предварительное заключение, да? Мне надо забрать кое-какие вещи.

— Тебе принесут все, что нужно.

— Нет, я должна сама. Не хочу, чтобы твои подчиненные копались грязными лапами в моих вещах.

Впервые во взгляде Арианы, которую Адамберг видел только в профиль, промелькнули гнев и тревога. Омега пошла на приступ — этот диагноз она могла бы поставить сама. Потому что Омеге надо было сделать что-то жизненно важное.

— Они посидят с тобой, пока ты будешь собирать чемодан. Но ни до чего не дотронутся.

— Я не хочу, чтобы они сидели там, мне надо остаться одной. Это моя частная жизнь. Ты можешь понять? Если боишься, что я сбегу, поставь своих мудаков под дверью.

«Своих мудаков». Омега стремительно поднималась на поверхность. Адамберг не спускал глаз с ее профиля, бровей, губ и подбородка, угадывая движение новых мыслей.

В тюрьме не дадут миндального сиропа, одну только бурду. В тюрьме нельзя будет приготовить смесь — там нет ни «Фиалки», ни «Гренадера», ни мяты, ни марсалы. Но главное — священного снадобья. А ведь оно было уже почти готово, оставалось добавить «живую силу» третьей девы и молодое вино. С вином еще как-то можно было устроиться. Это всего лишь связующий элемент, в крайнем случае и вода сойдет. Конечно, без третьей «живой силы» о бессмертии нечего и мечтать. Но все-таки почти готовая смесь могла обеспечить какое-никакое долголетие. Как долго продлится ее действие? Век? Два? Десять? В любом случае этого с лихвой хватит на то, чтобы отсидеть в тюрьме не дергаясь и начать все сначала. Вот только смеси нет. И от страха, что ей, может быть, вообще не удастся ее выпить, Ариана все сильнее впивалась зубами в сигарету. Между ней и столь трудно завоеванным сокровищем встали целые когорты легавых.

Это сокровище, кроме того, было единственным доказательством убийств. Ариана ни в чем не признается. Только зелье, содержащее волосы Паскалины и Элизабет, осколки костей кота, оленя и человека, докажет, что Ариана прошла по сумеречному пути «De reliquis». И ей, и комиссару было одинаково важно заполучить его. В противном случае обвинению не на что рассчитывать. Ну и нагнал наш витатель туману, прямо со своего облака, — скажет судья, науськанный Брезийоном. Доктор Лагард была так знаменита, что несколько ниточек, собранных воедино Адамбергом, чаши весов не перетянут.

— Значит, смесь у тебя дома, — сказал Адамберг, не спуская глаз с напряженного лица Арианы. — В каком-нибудь укромном уголке, недоступном Альфе. Она нужна нам обоим. Но получу ее я. Я не буду торопиться, переверну вверх дном весь дом, но найду ее.

— Да пожалуйста, — выдыхая дым, сказала Ариана, вновь обретая равнодушие и расслабляясь. — Мне бы хотелось выйти в уборную.

— Вейренк, Мордан, проводите ее. И держите покрепче.

Ариана вышла из кабинета и медленно проследовала к туалету в туфлях на толстой подошве. Телохранители не отступали от нее ни на шаг. Адамберг проводил ее взглядом, сбитый с толку этой неожиданной переменой и тем, с каким удовольствием она затягивалась сигаретой. Улыбаешься, Ариана. Я у тебя отбираю твое сокровище, а ты улыбаешься.

Я знаю эту улыбку. Я уже видел ее в гаврском кафе, когда ты разбила мою кружку с пивом. Когда ты убеждала меня пойти по следу медсестры. Улыбка победителя, обращенная к будущему побежденному. Триумфальная улыбка. Я собираюсь отнять у тебя твою проклятую микстуру, а ты улыбаешься.

Адамберг внезапно вскочил и потянул за собой Данглара.

LXIV

Ничего не понимающий Данглар бежал за комиссаром, еле переставляя затекшие ноги. У дверей туалета несли вахту Вейренк и Мордан.

— Давайте, майор, — приказал Адамберг. — Дверь!

— Но как же можно… — начал Мордан.

— Выбивайте дверь, черт возьми! Вейренк!

Вейренк и комиссар вышибли дверь кабинки с третьего удара. Козлики переходят в наступление, успел подумать Адамберг, прежде чем схватить Ариану за руку и вырвать у нее большой флакон коричневого стекла. Доктор Лагард заорала. И этот протяжный, дикий, душераздирающий вопль объяснил наконец Адамбергу, какой может быть настоящая Омега. Он видел ее в первый и в последний раз. Ариана потеряла сознание, и когда через пять минут она очнулась в камере, рафинированная и мирная Альфа уже вернулась на прежние позиции.