Талисман Белой Волчицы

— Эй, эй, эй! — прикрикнул на него Егор. — Я предупреждал…

— Все в порядке, — попытался ответить Алексей как можно бодрее, стараясь дышать через рот…

Ермак тем временем начал разбрасывать ветки, но вдруг, скривившись, отскочил в сторону…

— Итить твою мать! — выругался Егор и шагнул к куче. — Это что ж такое творится?

Алексей шагнул следом и первое, что увидел, — торчащие ребра разорванной грудной клетки…

Остальное он помнил слабо. Двигаясь, словно сомнамбула, он выполнял приказы Егора, который не стеснялся в выражениях, кроя по-матушке всех, и его в том числе, если что-то не получалось или выполнялось не так, как того требовал урядник. Но Алексей понимал, что трудно иначе разговаривать, собирая растерзанные останки людей.

Ермак привез с летника две кошмы, в которые завернули то, что осталось от Захара Бугатова и Ерофея Матвеева.

Затем сделали две волокуши и погрузили на них два похожих на коконы тюка с проступившими бурыми пятнами. Лошади нервно всхрапывали, взлягивали и никак не давали запрячь себя в волокуши, будто чувствовали, какой страшный груз им предстоит везти.

На долю Алексея выпала масса писанины. И протоколы надо было заполнить, и свидетелей опросить. С последними и вовсе было туго, многие вопросы табунщики попросту не понимали, даже в переводе Ермашки, а самая главная свидетельница Таиска до сих пор была без сознания.

— Я думаю, картина здесь ясна. — Егор присел на пенек рядом с развороченной избушкой. — В буреломе вместе с трупами Бугатова и Матвеева находилась лошадиная туша. Похоже, что кобылу медведь порвал чуть раньше.

Она вышла к избушке и сдохла. Не знаю, кому из них пришло в голову, — кивнул он на волокуши, — поставить петлю на медведя, по-моему, на такое только спьяну можно решиться.

— Они точно спирт пили, — изрек Ермашка и выбросил из-за спины жестяную банку из-под контрабандного спирта. — За избушкой нашел.

— Ну, значит, и вправду нажрались, — вздохнул Егор, — только, как поставить петлю на зверя, никто из них даже понятия не имел. Таиска хоть и охотница, но больше по гусям да глухарям.

— Да какая ж это петля? Хомут, а не петля! — возмутился Ермашка. — Петля в затяг идет, а здесь аба рванул — проволока сразу лопнула.

— А я о чем говорю! По правилам петля зверину придушить должна была, а не просто захомутать. — Егор повернулся к Алексею. — Давай, Алексей Дмитрич, — записывай предварительную версию происшествия…

И он изложил свою версию трагедии, разыгравшейся здесь, основываясь на найденных на месте уликах: клоке штанов Ерофея на дереве, топоре, обломках деревянной пики, которой, очевидно, дразнили попавшего в петлю зверя…

И только успел Алексей все записать, как раздался радостный голос Егора:

— А вот и подмога явилась! Теперь мы этого мерзавца непременно прищучим.

И Алексей увидел под горой группу вооруженных всадников, переезжающих вброд каменистый ручей.

Он вздохнул с облегчением и вдруг вспомнил слова учителя, что-то, кажется, про кару небесную, да еще мучительную смерть, которая непременно настигнет убийц Тригера…

Похоже, так оно и получилось. Алексей снова вздохнул и мысленно перекрестился.

Глава 30

Тела беглецов и до сей поры не пришедшую в себя Таиску в сопровождении четырех конных полицейских отправили в Тесинск. Остальные же остались готовиться к облаве на медведя, который не мог уйти далеко от припрятанного в буреломе лакомства. Не иначе затаился где-то поблизости.

Поэтому решили не дожидаться завтрашнего утра, а приступить к поискам зверя-убийцы немедленно, благо, что до наступления темноты было еще не менее пяти-шести часов.

И это при том, что в горах ночь наступает раньше, чем на равнине.

Шли цепью, не спуская собак с поводка в надежде, что они и сообщат о медведе лаем.

Алексей старался не отставать от Егора и Ермака. Впрочем, это было совсем не сложно. Урядник постоянно держался слева от него, а охотник — справа. И вскоре он понял, что они делают это намеренно, то есть почти ведут его на поводке, как недавно еще Ермак вел своих лаек. Но спорить не стал. Все-таки в тайге он был новичком и не хотел попасть под удар медвежьих лап из-за того, что вздумалось потешить свое самолюбие.

Вскоре кедровник кончился. Миновали несколько проплешин старых гарей, затем забрели в самую гущу ельника.

Он был сильно захламлен валежником и базальтовыми глыбами, под которыми журчали бесчисленные ручьи. И стоило чуть заспешить и неосмотрительно поставить ногу, как она тут же проваливалась или между камнями, или в трухлявый ствол, или в ручей.