Талисман Белой Волчицы

Глава 33

— Вставай, вставай, Алексей Дмитрии, — весело прогудел над его ухом голос Егора. — Что-то разоспались мы сегодня. Кто на перине, а кто и на мякине!

Алексей поднял голову с подушки. Урядник возвышался над ним уже при полном параде: в мундире и с шашкой на боку.

Солнечные лучи пробивались сквозь щели в стенах. Во дворе шумно квохтали куры, мычала корова, скрипел колодезный ворот и брякала цепь, поднимая воду из сруба.

— Что, поздно уже? — справился Алексей, откидывая тулуп.

— Да нет, в самый раз! Степанида блины завела, к столу зовет…

Блины подали на стол со сметаной и с осетровой икрой.

Пышные и горячие, они сами просились в рот, и Алексей не отказал себе в удовольствии полакомиться ими на славу.

Егор не отставал от него. Ел да нахваливал, щурился довольно, но чувствовалось, что он нервничает, и болезненная гримаса кривила его лицо всякий раз, когда он встречался глазами с Ариной. Женщина сидела с заплаканным лицом, так ни к чему не притронувшись за столом. Степанида что-то ласково приговаривала, пододвигая ей то чашку с блинами, то блюдо с домашним варенцом. Но она поднимала на нее глаза и безучастно качала головой.

Наконец Егор не выдержал. Хлопнул ладонью по столу и прикрикнул на Арину:

— А ну прекрати реветь! Что ты, навеки со мной прощаешься? Я ведь обещал, расправлюсь с делами — непременно загляну!

Женщина закрыла лицо руками, плечи ее затряслись.

Егор обнял ее и беспомощно посмотрел на Алексея.

— Спасибо, хозяюшки! — Алексей поднялся из-за стола и обратился к уряднику:

— Я тебя, Егор Лукич, во дворе подожду.

Он вышел на крыльцо и вдохнул полной грудью свежий, пропитанный запахами близкой осени воздух. Следом вышла Степанида с небольшим «сидором» в руках.

— Возьмите, это хозяйка в дорогу вам собрала, — подала она ему мешок. — Мясца да сала копченого. И хлеб свеженький, прямо с поду. — Она доброжелательно улыбнулась. — Хотите, я сметанки положу да картохи отварю.

Лукич говорит, дорога у вас длинная. — И шепотом справилась:

— Может, на обратном пути еще заглянете? А то, вишь, как девка истосковалась. Почитай, месяц Егор к нам не заглядывал.

Алексей покачал головой.

— К сожалению, обещать не могу. Обратно мы более короткой дорогой поедем, чтобы к вечеру в слободу успеть.

Там у нас тоже дела!

— Все дела и заботы! — пригорюнилась Степанида и кивнула на окна. — А Арина словно свечка тает, тоской исходит. И мальчонка байстрюком растет. Чтоб ему, ироду, с копыт свернуться, поломал бабе судьбу! — неожиданно грозно выкрикнула она в сторону ворот и даже погрозила кулаком.

Но тут же сплюнула и несколько раз истово перекрестилась.

Алексей с недоумением уставился на нее. И Степанида, оглянувшись на окна, торопливо зашептала, приблизив к нему рябое лицо:

— Егорка ведь с войны гол как сокол вернулся. Ни кола ни двора. А с Ариной они сразу слюбились, как встретились, да батяня ее заартачился. Ариша хоть и вдова, но хозяйство у нее справное, а батя — казачий старшина. Как скажет — все его слушают. Ну и дал Егору от ворот поворот. Он три года холостым ходил, и так подход искал, и этак. На службу казенную устроился, лошадь ему дали, избенку, неказистую, правда, но он ее живо в порядок привел. Но Артемий, то есть отец Аришин, — ни в какую! Ну тогда Егор и оженился. Тоже вдову за себя взял, с двумя детьми, да совместную дочку еще родили. А Аришка в воду бросилась, еле откачали. — Она вновь перекрестилась. — С того времени Артемий рукой махнул. Меня, правда, приставил, за дочкой да внуком приглядывать, и Васятку посильнее остальных внуков любит. Ариша — младшая, а то все сыновья. Семеро их у него. А дочка, вишь, одна-единственная, и то судьба у нее не сложилась…

— Что ж не сложилась? — удивился Алексей. — Егор ее вон как любит, и сынишка у них славный.

— Да уж, жалеть он ее шибко жалеет. Пылинке не дает осесть, ветерку обдуть. Только не по закону это божьему.

И дите в грехе рождено! — Степанида вздохнула и деловито переспросила:

— Так сварить картохи или нет?

Но Алексей не успел ответить. На крыльце появился Егор. Следом шла Арина с Васяткой на руках. Глаза ее еще больше покраснели, но она прижимала к себе сынишку и даже пыталась улыбаться. Егор тоже держался подчеркнуто бодро. Уловив последние слова Степаниды, шутливо прикрикнул:

— Спохватилась, старая! Раньше про картоху надо было думать! А сейчас труба зовет, собираемся в поход! — и сбежал с крыльца.