Блондинка в черном парике

Квинлан почувствовал, как ее ладонь скользнула вниз по его груди, пальцы, лаская, проникли за застежку рубашки. Он выгнулся так, что чуть не свалился с кровати. Нет, она устала, он не может ей этого позволить, только не сегодня.

Потом Джеймс принял решение: он ни в коем случае не будет ее торопить. Покачав головой, он хрипловато спросил:

– Салли, ты уверена?

– О да, уверена. – Салли поцеловала его грудь, открывшуюся в вырезе рубашки. – Можно, я сниму с тебя рубашку, Джеймс?

Он рассмеялся. Он все еще смеялся, когда ее рот оказался на его животе, потом еще ниже, смыкаясь вокруг его возбужденной плоти. После этого ему стало уже не до смеха. Джеймс метался и постанывал от остроты ощущений. Он думал, что, наверное, никогда не перестанет стонать, не перестанет сгорать от желания, пока не оказался глубоко внутри нее. Это то, чего он желал больше всего на свете – чтобы он был глубоко в ней, а она полностью его принимала, любила его, кричала об этом ему и всему свету.

И когда он наконец оказался там, Джеймс понял, что это правильно, даже больше, чем правильно. Салли – его жизненная сила, его будущее. Пожалуй, это лучшее, чего ему удалось достичь в жизни.

Она прошептала, уткнувшись лицом в его грудь:

– Я люблю тебя, Джеймс.

Он весь дрожал, двигался яростными толчками, как безумный, но и она не уступала ему в страсти, и это приводило Джеймса в еще большее исступление.

«Мужчина, – мелькнула мысль в голове Джеймса в последний миг перед тем, как все его тело содрогнулось, – мужчина испытывает такую же сильную потребность кому-то принадлежать, как и женщина. Ему так же, как женщине, необходимо, чтобы его желали, ласкали и лелеяли».

Салли куснула его в шею, и он вскрикнул. Он понял, что все будет прекрасно.

– Я тоже тебя люблю, – ответил он ей прямо в рот, и его теплое дыхание смешалось с ее дыханием.

«Странная все-таки штука – жизнь», – подумал Квинлан перед тем, как погрузиться в глубокий сон. Он приехал в Коув для того, чтобы разыскать какую-то сумасшедшую женщину, которая убила собственного отца. Вместо этого он нашел Салли.

Вот уж воистину жизнь прекрасна.

Глава 26

День выдался теплым, воздух был соленым от океанских брызг, высоко в небе сияло солнце. «Коув никогда еще не выглядел таким прекрасным», – подумал Квинлан, помогая Салли выйти из машины, взятой ими напрокат.

– Городок с почтовой открытки, – заметила Салли, оглядываясь вокруг. – Все те же четверо стариков играют в карты, сидя вокруг старой бочки. Смотри-ка, Джеймс, перед магазином «Лучшее в мире мороженое» припарковано полдюжины машин, не меньше! Вон и Марта! Выходит из «Сейфвэя» с двумя сумками всякой всячины. А вот и преподобный Ворхиз – прогуливается с опущенной головой, словно ему предстоит кому-нибудь признаться в том, что он страшно согрешил. Как тут могло что-то случиться? Городок выглядит просто безупречно. Кругом все спокойно, никто не бегает вокруг, размахивая топором, никто не кричит, дети не портят стены зданий своими художествами.

– Точно, – сказал Квинлан. Он нахмурился.

– Что-то не так, Джеймс?

В ответ он только покачал головой. Интуиция. Салли ткнула его локтем в ребра. Он схватил ее за руку и сказал:

– В том-то и дело, что Коув даже чересчур безупречен. Вот я и думаю, с чего бы это? Как ему удается быть таким безукоризненным? Только взгляни на эти яркие цвета на стенах и витринах – краска же повсюду свежая. Нигде ничего не поломано, нигде ничего старого. Все, как говорится, тип-топ.

– Но хватит об этом картинном местечке. В два часа мы встречаемся у Тельмы с Дэвидом и двумя агентами ФБР из портлендского офиса. Сейчас уже почти два. Я встречусь с ними, а потом приду в дом Амабель, хорошо?

Он выглядел встревоженным, и Салли, пытаясь разрядить обстановку, снова ткнула его, на этот раз кулаком в руку.

– Ты что, думаешь, она может запереть меня в погребе? Будет тебе, Джеймс, не глупи. Она же моя родная тетка.

– Ну хорошо. Я вернусь к тебе так быстро, как только смогу. И, пожалуйста, позаботься о том, чтобы Амабель об этом знала.

Дэвид Маунтбэнк выглядел усталым. И обеспокоенным. Представляя Квинлана агентам – и мужчинам, и женщинам, – он отнюдь не казался счастливым. Глядя на шерифа, можно было подумать, что все вокруг управляют им и помыкают. Такое действительно иногда случалось, когда являлись федералы и обращались с местными стражами порядка как с рабочей скотиной. В прошлом такие случаи происходили довольно часто, но сейчас уже гораздо реже. И Квинлан искренне надеялся, что здесь-то такая ситуация не возникнет. В процессе шестнадцатинедельной подготовки в Куантико агентов учили, что они никогда не должны узурпировать прерогативы местных органов правопорядка. Но, может быть, он и ошибается. Возможно, шериф просто в подавленном настроении из-за двух недавних убийств. Квинлана на его месте это тоже здорово бы угнетало.