Охотники за головами

— Он побелел как полотно, стоило мне нажать на кнопку «жена», — ответил я. — Я предсказал, как она будет разочарована, когда он сообщит ей, что эта работа ему не достанется.

— Кнопка «жена»! Откуда это у тебя, Роджер? — Фердинанд пересел в другое кресло, положил ноги на стол — довольно сносную имитацию кофейного столика от Ногучи, — взял апельсин и стал счищать с него кожуру, так что фонтан едва видимых брызг оросил его наглаженную рубашку. Для гомосексуалиста Фердинанд был чересчур неряшлив. И чересчур гомосексуален для охотника за головами.

— Инбау, Рейд и Бакли, — сказал я.

— Ты и раньше говорил, — сказал Фердинанд. — Ну и как оно при ближайшем рассмотрении? Лучше, чем Кюте?

Я улыбнулся.

— Это девятишаговая система ведения допроса, Фердинанд. Это как автомат по сравнению с рогаткой, штука, которая грязи не боится и пленных не берет, но дает быстрый и надежный результат.

— И какой же результат, Роджер?

Я знал, чего он хочет, Фердинанд, и это было нормально. Он хотел выведать, в чем тут фишка, из-за которой я был лучшим, а он — соответственно — не был. И я дал ему то, чего он хотел. Потому что так полагается, знаниями надо делиться. И потому, что он все равно никогда не станет лучше меня, потому что он всегда будет ходить в рубашках, благоухающих цитрусовой кожурой, и подглядывать, вдруг у кого-то есть система, метод, секрет лучше, чем у него самого.

— Подчинение, — ответил я. — Признание. Честность. Система строится на простейших принципах.

— Типа?

— Типа того, что ты начинаешь расспрашивать подозреваемого о семье.

— Ха, — сказал Фердинанд. — Я и сам так делаю. От этого они чувствуют себя увереннее — когда могут поговорить о том, что знают, о чем-то близком. А заодно сами приоткрываются.

— Естественно. Но еще это помогает нащупать их слабые места. Ахиллесову пяту. Которую можно будет потом использовать в ходе дальнейшего допроса.

— Ух, ну и терминология!

— А потом, уже в ходе допроса, когда придется говорить на болезненные темы — о том, что случилось, об убийстве, в котором человек подозревается, когда он почувствует себя настолько одиноким и всеми покинутым, что ему захочется куда-нибудь спрятаться, ты следишь, чтобы бумажное полотенце находилось на столе на таком расстоянии от подозреваемого, чтобы тот не мог дотянуться.

— Зачем это?

— Затем, что естественным образом нарастает крещендо и настает время нажать на чувствительную кнопочку. Ты должен спросить, что подумают его дети, когда узнают, что их отец — убийца. И тут, когда на глаза его наворачиваются слезы, ты ему и протягиваешь это самое бумажное полотенце. Ты становишься тем, кто все поймет, кто поможет, кому можно довериться и поведать про все, что так мучает. Рассказать про это глупое-глупое убийство, которое и произошло практически как-то само.

— Убийство? Что-то я ни черта не понимаю. Мы же рекрутируем персонал, нет? Мы же не пытаемся пришить им убийство?

— Лично я пытаюсь, — сказал я и схватил свой пиджак, висевший над столом. — Вот почему я лучший в городе охотник за головами. Кстати, пойдешь завтра в двенадцать на интервью клиента с Ландером.

— Я?

Я открыл дверь и пошел по коридору вместе с семенящим следом Фердинандом — мимо двадцати пяти остальных кабинетов, вместе составляющих «Альфу», средней величины рекрутинговую фирму, существующую уже пятнадцать лет и каждый год приносящую от пятнадцати до двадцати миллионов, которые, за вычетом до крайности скромных бонусов лучшим из нас, отправляются в карман собственника в городе Стокгольме.

— Да ерунда. Все данные в файле. Договорились?

— Договорились, — сказал Фердинанд. — При одном условии.

— Условии? Это я делаю тебе услугу.

— Вернисаж в галерее, который сегодня вечером устраивает твоя жена…

— Да, что с ним?

— Можно мне туда сходить?

— А ты приглашен?

— Вот! А я приглашен?

— Не думаю.

Фердинанд резко остановился и пропал из моего поля зрения. Я шел дальше, зная, что он стоит уронив руки, смотрит мне вслед и думает, что вот и на этот раз ему не удастся ни попить шампанского в компании золотой молодежи, ночных фей, звезд и богатеев Осло, ни потусоваться в том легком гламуре, который окружает Дианины вернисажи, ни завязать контакты с потенциальными кандидатами на эксклюзивные места, включая постель, или иные порочные связи. Бедняга.