Снежная слепота

– Кстати, поспали мы неплохо, – заметил, взглянув на часы, Харп. – Без малого десять часов.

– До рассвета еще долго, – сглотнув растаявший мясной сок, ответил Марсал.

– И что ты предлагаешь? – Харп вопросительно глянул на него.

Марсал молча пожал плечами.

– Может, пойдем дальше? – ненавязчиво предложил Харп. – Что толку сидеть на одном месте?

– Снаружи не меньше семидесяти градусов мороза, – осторожно напомнил Марсал.

– Ну и что? – беззаботно дернул плечом Харп. – Здесь-то мы не замерзли, хотя и спали. А это значит, что слизь надежно защищает от холода.

Харп не хотел говорить Марсалу, но, копаясь в вещевом мешке, он приоткрыл бидон со слизью и заглянул в него. Слизь оставалась прозрачной, однако в ее прежде однородной массе теперь стали заметны более плотные комочки. Быть может, это произошло по причине переохлаждения слизи и не влекло за собой никаких недобрых последствий. Но Харп все же опасался, что изменение структуры слизи могло явиться первым признаком того, что она начинает портиться. Именно поэтому Харп хотел как можно скорее добраться до конечной цели своего пути. Хотя прекрасно понимал, что это вовсе не снимало всех проблем, поскольку не было никаких прямых свидетельств, что за западными горами простирается земля обетованная. Или же где-то там находится выход, через который можно покинуть этот застывший мир.

– Ну так что? – вновь спросил Харп у Марсала, прожевав лепешку.

– Можно, конечно, попробовать, – с неохотой согласился Марсал, всем своим видом давая понять, что если бы он один принимал решение, то предпочел бы отсидеться в снежной пещере до утра.

Харп не дал сомнениям Марсала перерасти в открытое неприятие самой идеи ночного перехода.

– Ну, вот и отлично! – бодро произнес он и начал укладывать вещи в мешок.

Марсал обреченно вздохнул и последовал его примеру.

Глава 15

Отдернув одеяло, закрывавшее выход из пещеры, Харп даже сквозь слой слизи, покрывающей лицо, почувствовал, насколько холодно снаружи. Выходить на такой мороз, не имея специальных средств защиты, было бы полнейшим самоубийством. Даже самая теплая одежда не могла спасти от смертельного ночного холода. И это при том, что ночь выдалась ясной и безветренной.

Только сейчас, когда у него захватило дух от одного вдоха морозного ночного воздуха, Харп наконец-то понял, почему все, с кем ему довелось разговаривать, считали поход к западным горам безумной затеей.

Но отступать некуда: ввязавшись в драку, нужно попытаться довести ее до победного конца.

Встав на снегоступы и выверив направление по компасу, Харп, а следом за ним и Марсал зашагали вперед, в темноте не видя даже цели, к которой направлялись.

Благодаря слизи снежного червя убийственный ночной холод не пробирал до костей. Путники чувствовали себя так же, как в погожий морозный день, когда для того, чтобы согреться, достаточно просто интенсивно двигаться. Однако, чтобы не обжечь ледяным воздухом бронхи, дышать приходилось только через ноздри, размеренно и неторопливо. Именно поэтому на протяжении всего пути Марсал и Харп не перемолвились ни единым словом.

Через четыре часа они остановились ненадолго и, присев на корточки, быстро перекусили лепешками из закваски.

За пару часов до рассвета они вновь отрыли в снегу неглубокую нору, в которой поели и, заново натеревшись слизью, улеглись спать.

Марсал боялся, что во сне у Харпа может повториться приступ, сопровождающийся странными метаморфозами. Но опасения его оказались напрасными – время до рассвета прошло спокойно. Харп даже ни разу не проснулся. Проспав около девяти часов, путешественники наскоро перекусили и продолжили свой путь.

На глаз оценив расстояние, которое им еще предстояло пройти, Харп предположил, что, если они будут продолжать двигаться в том же темпе, то на исходе дня окажутся у подножия гор.

Однако его ожиданиям не суждено было сбыться.

К исходу первой трети дня погода стала портиться.

Сначала задул сильный юго-западный ветер. А спустя еще полчаса небо затянуло тучами и началась такая метель, какой даже Марсал не мог припомнить. Ветер закручивал снег на насте небольшими смерчами и поднимал его вверх, где он смешивался с тем, что летел сверху, и никак не мог лечь на землю.

Вокруг, куда ни глянь, вырастала стена снега. Ничего невозможно было разглядеть всего лишь на расстоянии вытянутой руки.