Бездна

— О боже! Только не это!

Кто-то включил процесс шлюзования, и теперь в камеру под высоким давлением нагнетался воздух.

Сломя голову он кинулся к двери. Нужно подать знак, что в камере находится человек. А затем краем глаза он снова заметил какое-то движение. В смотровом окошке контрольного центра появилась голова. Кортесу было хорошо знакомо это лицо и перекошенная злобная ухмылка на нем.

Спенглер!

Все происходящее не было случайностью.

Кортес остановился как вкопанный. В ушах у него уже стучало от поднявшегося давления. Если ничего не предпринять, вскоре оно сравняется с давлением за бортом станции, а это свыше тысячи фунтов на квадратный дюйм.

Наверняка поломку подстроил сам Спенглер. Это была ловушка для того, чтобы заманить его сюда. Оставалась одна надежда: вывести из строя три оставшихся насоса, а для этого необходимо было вывернуть три предохранителя.

Кортес вновь кинулся к дальней стене и брошенному там ящику с инструментами. Давление подскочило еще выше. Ему стало трудно дышать, глаза застилала пелена. Задыхаясь, пожилой ученый рвался вперед. Но вот лопнули барабанные перепонки, и голову расколола невыносимая боль. По шее Кортеса потекла кровь.

А давление продолжало расти.

Последние метры он двигался, спотыкаясь, по инерции, не видя ничего перед собой. Потом упал на колени, хрипя и хватая ртом воздух. Он уперся в пол одной рукой, затем второй. Не в силах сопротивляться навалившейся на него чудовищной тяжести, он рухнул на пол и с трудом перевернулся на спину. Он окончательно ослеп, поскольку глазные яблоки вдавились в костяные проемы глазниц. Его пальцы судорожно скребли металлический пол, словно пытаясь прорыть спасительный выход.

Тяжесть, давящая на грудь, все увеличивалась, тело захлестнула волна невыносимой боли. Это начали ломаться ребра, превращаясь в острые ножи и дырявя легкие, которые уже не могли сокращаться.

А давление продолжало расти.

Утратив контроль над своим телом, он перестал сопротивляться. Его жена, Мария, отдала свою жизнь проекту «Нептун». Казалось логичным, что теперь «Нептун» забирает и его жизнь.

— Мария… детка… я люблю тебя…

А затем, с последним вдохом, сознание покинуло ученого, и он погрузился в черноту.

23 часа 20 минут

Сквозь узенькое оконце Дэвид смотрел на сплющенное и изломанное тело бывшего научного руководителя глубоководной станции «Нептун». Он видел, как чудовищное давление раскололо череп ученого, и из него выплеснулось мозговое вещество. Опытный подводник, Дэвид знал, что такая опасность грозит любому, кто бросает вызов глубинам и допускает затем оплошность. Но знать — это одно, а видеть собственными глазами… Дэвид отвернулся и сглотнул тошнотворный комок. Это ужасно!

— Что дальше, сэр? — спросил стоявший за контрольной панелью Рольф.

— Спустите воду в туалете.

Заместитель повиновался и включил закачку воды в шлюзовую камеру.

19

БОЛЬШАЯ ДРАКА

9 августа, 5 часов 02 минуты

Авианосец США «Хикман», Восточно-Китайское море

Адмирал Хьюстон стоял на палубе авианосца «Хикман». Солнце еще не взошло, но на воде плясали отблески далеких огней, полыхавших в южной части горизонта.

Впервые в жизни адмирал видел, как горит океан.

Решительными и точными ядерными ударами были уничтожены ракетные точки и тыловая инфраструктура ВВС, с помощью которых поддерживалась морская блокада Тайваня. Бетан, Сенкаку-Шото, Лу-Ван — названиям этих доселе никому не известных островков вскоре предстояло стать синонимами Хиросимы и Нагасаки. Американские силы уже начали продвижение вперед, чтобы окончательно смести войска противника, осуществлявшие блокаду.

Но только не «Хикман». С развороченной кормой авианосец тащился в порт Окинавы, чтобы зализывать раны. А вместе с ним — и адмирал Хьюстон, рука которого висела на перевязи. В сводках из театра военных действий он теперь числился в графе «раненые» и отправлялся на лечение. Ему чудом удалось спастись с тонущего «Гибралтара», перед тем как гибнущий корабль был добит очередным массированным ракетным ударом. Многим — не удалось. Список погибших и пропавших без вести включал тысячи, среди которых был капитан корабля и большинство офицеров. Адмирал безмолвно, словно священник во время поминальной службы, повторял имена тех, кого знал лично. А скольких он не знал?