Грех во спасение

– Только посмей высунуться, голову оторву!

Маша пригнулась, все еще не понимая, что происходит вокруг. Антон сунул ей в руки ружье и тоже прошептал – видно, боялся, что их услышат:

– Сидите тихо! – И, заметив ее недоуменный взгляд, пояснил: – Сам Мордвинов решился нас встретить, а за компанию казачков с собой прихватил.

«Господи! Сам комендант? – ужаснулась Маша в душе. – Но откуда он здесь взялся? Прасковья Тихоновна сказала, что он ускакал в Читу. Неужели так быстро вернулся, что успел броситься в погоню и даже опередить нас?»

Маша с трудом перевела дыхание. Несомненно, их здесь ожидали. Но кто им сообщил, куда они направляются? Она почувствовала, что струйка пота скатилась у нее вдоль позвоночника, холодная, неприятная, как и ужас, охвативший ее с головы до ног. Неужели Цэден? Неужто их так ловко, подло обманули, провели, как маленьких детей?

Она задохнулась от гнева, положила ружье на камень и прицелилась. Пусть будет что будет, но прежде, чем она попадет в руки старого ублюдка и его сатрапов, она снесет череп этому отвратительному негодяю, жалкому шпиону Георгию Гурджиеву – предателю и вероотступнику.

Но выстрелить она не успела, кто-то сгреб ее за шиворот и стащил с камня. И тут же она услышала, как над ее головой словно птичка цвикнула, и Митя с яростью крикнул:

– Ложись, сумасшедшая, не слышишь, стреляют!

Маша вжалась в камни. А Митя, подхватив ее ружье, перекинул его Антону, а сам, пригнувшись, бросился к лошадям. Чертыхаясь, отвел их за выступ скалы и тут же вернулся, сжимая в одной руке ружье, в другой – топор.

В ту же секунду Маша услышала глухие удары и не удержалась, выглянула из-за камня. Цэден, размахивая шашкой, пытался перерубить одно из бревен, за которое крепились цепи, удерживающие мост. Митя подбежал к нему, передал топор и нырнул в заросли, как раз вовремя. Вслед ему прогремел выстрел. Ответили два ружья – Митино и Антона, но казаки не остались в долгу. Выстрелили уже залпом, взметнув рядом с Цэденом несколько пыльных фонтанчиков. Но бурят как работал топором, так и продолжал работать, словно вокруг ничего не происходило.

Из своего убежища Маша не видела, что творится в лагере противника, поэтому слегка приподнялась на локтях, но на другой стороне ущелья было пусто, видно, казаки тоже попрятались за камни.

Цэден тем временем перерубил бревно, и мост перекосился, завис правым углом над пропастью. Теперь он стал непригодным для переправы, и вряд ли среди казаков найдется смельчак, который пожелает рискнуть собственной шкурой, чтобы преодолеть его, однако ротмистр перебежал ко второму бревну, удерживающему противоположный край настила. Но если в первом случае его прикрывали кусты, то теперь он был весь на виду, и казаки тут же воспользовались этим и открыли по нему огонь. Им ответили Митя и Антон. И Маша поняла, что за птичка пролетела над ее ухом. Теперь подобные «птички» засвистели и над головами ее спутников. Казаки продолжали беспорядочно и почти без остановки палить в их сторону. Митя и Антон отвечали, но реже: берегли патроны. Эхо от выстрелов металось по ущелью и, многократно отражаясь от скал и усиливаясь, создавало дьявольское нагромождение звуков – истинную какофонию, невыносимую для человеческого слуха.

Внезапно Цэден вскрикнул и выронил топор. Одна из пуль вошла в топорище, отколола приличную щепку и вонзилась ему в ладонь.

Из своего укрытия Маша видела, что руку Цэдена заливает кровь, и бросилась к нему.

– Не стрелять! – донеслось до нее с противоположного края ущелья, и тот же голос, более громко, и это, несомненно, был голос Мордвинова, прокричал: – Мария Александровна! Позвольте переговорить с вами!

Маша оглянулась назад, увидела потемневшие от бешенства Митины глаза, кажется, он пытался остановить ее, но она предпочла его не услышать, отвернулась и прокричала коменданту в ответ:

– Согласна, но сначала я перевяжу раненого!

Она склонилась над Цэденом. Он сидел на земле, прислонившись к камню, зажимал рану краем мундира и виновато улыбался:

– Глупо получилось, и рана-то пустяковая, а крови как от барана.

Маша оторвала от нижнего края своей рубахи длинный лоскут, перевязала им руку «амура» и только тогда прошептала:

– Простите меня, ради бога! Я позволила себе усомниться в вас и подумала, что вы нас сюда намеренно завели.

Вместо ответа Цэден тоже прошептал:

– Не отказывайтесь от разговора с Мордвиновым. Вероятно, он предложит вам сдаться. Постарайтесь потянуть время, торгуйтесь, придирайтесь к его условиям, а когда он окончательно расслабится, настроится на то, что вы готовы броситься в его теплые объятия, ударьте ногой по тому бревну, что я не дорубил. Там совсем тонкая перемычка осталась. – Он тяжело вздохнул и с сожалением посмотрел на топор с отслужившим свое топорищем. – Топор вот жаль. Чем теперь дрова для костра колоть будем?