Грех во спасение

Князь проводил ее долгим задумчивым взглядом и тихо произнес:

– Ох, сдается мне, матушка Зинаида Львовна, что Машенька скрывает от нас истинную причину, по какой она так рвется в Сибирь.

– Не ты один такой догадливый, – княгиня печально улыбнулась, – но, по-моему, она ее в первую очередь от самой себя скрывает...

* * *

Было одиннадцать часов вечера, 21 декабря 1848 года, когда Маша навсегда оставила Санкт-Петербург. Перед ней лежали долгие шесть с лишним тысяч верст пути через бескрайние снежные просторы в неизвестную и дикую страну под названием Сибирь.

16

С каждой минутой лошади все дальше и дальше уносили Машин экипаж от столицы. Рождество она встретила в пути, а Новый год отметила вместе со слугами, подъезжая к Волге, велев Антону достать бутылку шампанского, приготовленную специально для этого случая.

Она не стала дожидаться обещанного ей фельдъегеря, иначе пришлось бы выехать только после Нового года, и отправилась в путь вместе с Антоном и еще одним слугой по имени Михайла, который должен был сопровождать их до Иркутска, а потом вернуться обратно.

Подорожную ей выдали пока тоже только до Иркутска. Но и до него еще надо было доехать.

До Казани она добралась с трудом: не имея опыта путешествий по зимним дорогам на большие расстояния, не подозревала, что ее удобный в городе экипаж окажется слишком тяжелым и неуклюжим для передвижения по заснеженным российским дорогам.

В Казани она остановилась на сутки в доме двоюродной сестры Зинаиды Львовны, Варвары Афанасьевны, очень подвижной и суетливой женщины лет пятидесяти, болтливой до невозможности, пожелавшей было устроить праздничный ужин с приглашением большого количества гостей по случаю приезда невесты ее бедного племянника. Но Маша уснула прямо во время разговора с Митиной теткой, привалившись головой к спинке дивана. И ужин был отложен, но Варвара Афанасьевна не обиделась, а, слегка всплакнув по этому поводу, тут же принялась хлопотать о замене Машиного экипажа на более удобную повозку. Благодаря ее стараниям уже на следующий день были приобретены две купеческие повозки, крытые рогожами. Они были настолько прочными и легкими, что, покинув Казань шестого января, восьмого Маша была уже в Перми.

Московский тракт, накатанный до блеска многочисленными санными поездами, купеческими обозами и почтовыми тройками, вышарканный подошвами тысяч и тысяч каторжников, казалось, сам стелился под полозья, а лошади летели, не касаясь его копытами. Но не только дороги помогали Маше передвигаться с большей, даже чем у фельдъегерей, скоростью. В Казани, с помощью все той же вездесущей Варвары Афанасьевны, Маше удалось получить специальный бланк, выданный оберпочтмейстером всех сибирских почт Даниловым, позволявший ей менять лошадей на станциях в первую очередь.

В Перми она остановилась на несколько часов в доме старинного приятеля князя, отставного генерал-майора Ферапонтова. Старик жил один, но принял Машу на широкую ногу, устроил прекрасный обед, во время которого приглашенные им цыгане играли на скрипках, били в бубны, пели песни и плясали, а напоследок старая, почти беззубая цыганка, с огромными серьгами в ушах, вызвалась ей погадать. Маша протянула руку. Старуха долго вглядывалась в ее ладонь, водила по ней скрюченным темным пальцем и наконец подняла на нее огромные черные, с желтоватыми белками глаза и прошамкала:

– Великое счастье и удача тебя ожидают, красавица! Слишком много опасностей на твоем пути, не каждому под силу их преодолеть, но у тебя получится, если не отступишься, не изменишь тому, кого любишь больше своей жизни! Твоя любовь и злобу людскую, и ненависть – все преодолеет. Много раз будешь на грани смерти, но только любовь тебя спасет и истинный путь укажет...

Выезжая из Перми, Маша заметила, что в сани заложили необычайно бойких и очень маленьких, по сравнению с прежними лошадьми, башкирских коней. Но, несмотря на невысокий рост, они были очень сильными и выносливыми, ямщик порой еле сдерживал их, пока Антон помогал Маше устроиться в повозке. Сам он по обычаю ехал рядом с ямщиком на облучке, а Михайла сопровождал вторую повозку с багажом.

К вечеру они подъехали к очередной станции, и Маша велела Антону заказать горячий ужин. За Уралом она впервые попробовала одно из самых любимых блюд сибиряков – пельмени – и вкуснейший свиной холодец с чесноком и хреном.