Грех во спасение

– Да у меня сенцы-то не шибко холодные, – обиделась хозяйка, но офицер, не обратив на ее слова никакого внимания, открыл дверь и вышел наружу, велев солдату следовать за ним.

Прасковья Тихоновна плеснула в кружку немного жидкости из бутыли, положила в фаянсовую тарелку огурцов, отварной картошки, политой конопляным маслом, и, подумав мгновение, добавила несколько ломтиков сала и копченого мяса, потом обвела всех веселым взглядом и озорно подмигнула: «Пост постом, а без сала у нас быстро загнешься!»

Антон отнес ужин солдату-конвоиру и быстро вернулся назад. Маша и Митя по-прежнему молча стояли друг против друга. Хозяйка многозначительно кивнула парню. Антон подошел к своему барину, обнял его за плечи:

– Пройдемте, барин, в другую комнату, я вас переодену, побрею... А потом и ужинать сядем.

Митя поднял голову и неожиданно улыбнулся:

– Неужто и вода теплая будет?

– И вода теплая, и мыло французское, и даже одеколон... – Антон, придерживая бывшего своего хозяина одной рукой за плечо, второй рукой перехватил ремешок от его цепей, и Митя сразу выпрямился, вздохнул с облегчением и, так и не взглянув на Машу, прошел вслед за своим бывшим слугой в соседнюю комнату.

Прасковья Тихоновна проводила их внимательным взглядом и повернулась к Маше:

– Жених-то у тебя красавцем был, даже в этой одежде видно, что не из последних. Но растерялся, когда тебя увидел, как пить дать растерялся! Или не ожидал, что приедешь?

Маша болезненно скривилась, махнула рукой и подошла к столу, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы.

Но хозяйка тут же разгадала ее маневры, придвинулась ближе и прошептала на ухо:

– Не расстраивайся! Мужики – они все такие, гордые да самостоятельные, не дай бог, если кто их увидит слабыми да больными. – Она погладила девушку по голове и улыбнулась: – Сейчас Антон его в божеский вид приведет, потом накормим хорошенько твово милого, а потом в комнату свою уведешь, там и поговорите без свидетелей.

– Но офицер сказал...

– Да мало ли что он сказал, – усмехнулась хозяйка, – комендант велел им где находиться? При арестанте, и заметь, неотлучно, а Сидор сразу после стопки слинял и пса свово сторожевого в сенцы увел. – Прасковья сплюнула в сердцах и тут же перекрестилась: – Скоромное он, видите ли, не ест! Пост у него! А сам небось к Варьке побежал, есть у нас тут деваха одна непутевая, прости ее господи!

Они принялись накрывать на стол, причем хозяйка ни на минуту не переставала говорить:

– Теперь Мите твоему легче будет. Семейным послабление дают и на свидания отпускают. И в острог женам разрешают ходить, а если поведения примерного, то, гляди, к лету своим домом позволят жить. Ты только не вздумай избу себе покупать. В поселке есть несколько пустых, но они все грибком потраченные. – Она с гордостью окинула взглядом комнату. – У меня вон какие хоромы, пять комнат, на всех хватит! А дети пойдут, я завсегда нянчить помогу... Да и одной тебе, без мамок и нянек, трудновато покажется! Антошка какой тебе помощник, мужик все-таки...

– Вы так далеко заглядываете, – смутилась Маша, – мы еще не обвенчались, и комендант даже не говорит, когда позволит сделать это.

– Ну, это я тебе сама скажу! – Хозяйка поставила посреди стола огромное блюдо с холодцом и с умилением оглядела стол. – Ну, не хуже, чем у людей, кажется. – Она сложила руки на животе и обвела Машу взглядом с ног до головы. – Ох, не терпится замуж, уж как не терпится! Ну, почему так получается на белом свете? Девке – хочется, а бабе – плачется! А я тебе скажу почему! Нечасто нам мужики попадаются, за которыми баба как за каменной стеной... Мой Захар и выпить любил, и на руку скор был, и девку красиву да молоду не пропустит, но, что бы там ни было, домой завсегда ночевать приходил, и попробуй кто против меня слово молвить, спуску ни за что не даст. Сам обидит, вроде ничего, дескать, дело семейное, а чужому в жисть не позволит обидеть! Теперь часто вспоминаю, как с ним жили, и кажется, что плохого-то и не было вовсе, а только хорошее! – Она привычно промокнула глаза кончиком косы, в руку толщиной и почти без единой сединки, и вдруг прихлопнула в ладоши и дробно ударила пятками по половицам. – А пост закончится, тут мы вам и свадебку сыграем! Ох и напляшусь я, ох и напоюсь, как уже да-а-авненько не пела, не отплясывала!

23

– Преогромное вам спасибо, Прасковья Тихоновна! – Митя, раскрасневшийся от сытного обеда и всеобщего внимания, отодвинул от себя тарелку. – Давно так вкусно и много не ел, особенно во время поста. – Он озорно, почти как в прежние времена, посмотрел на хозяйку. – Согрешили мы нынче основательно, придется теперь до самой Пасхи грехи замаливать, на хлебе да на воде сидеть.