— И что же ты увидел, когда отдернул портьеру?
Василий побледнел, и мелкие капельки пота выступили на его широком лбу. Он нервно сглотнул и затравленно оглянулся по сторонам. И произнес почти шепотом:
— Два трупа. И кровищу, как на бойне.
— Выходит, ты совсем не испугался, если прошел к кровати и снял ожерелье с дамы? А ведь раны у нее ужасные. Руки не дрожали, когда бриллианты стаскивал?
Василий поднес ладони к лицу, пальцы его мелко подрагивали.
— Смотрите, господин начальник, они до сей поры трясутся, но бриллианты я с дамочки не снимал. Они почти у порога валялись, прямо в луже крови. Словно нарочно кто их мне под ноги бросил. Скажите, разве можно было упустить подобную удачу?
— Рассказывай дальше!
— Схватил я это ожерелье, а с него кровь каплет.
Обтер я его портьерой и затолкал себе в карман. Выскочил в коридор, глянул по сторонам, вроде тихо, никого нет. Тут я себе под ноги смотрю и вижу следы, что на ковре оставил. Я быстро калоши скинул. Следы платком затер. А потом думаю: куда калоши девать? Если по коридору с ними в руках пойду, сразу заприметят.
Тогда я дверь в номер открыл, чтобы калоши свои забросить, а прямо у входа новенькие стоят, кожаные, я о таких давно мечтал. Только они дорого стоят. Одним словом, поменял я калоши. А про инициалы, честно, забыл! Видно, кровь на меня так подействовала, что вмиг мозги будто отшибло.
— Итак, надел ты калоши, принадлежавшие убитому Курбатову, и незаметно слинял из гостиницы. И как это тебе удалось улизнуть? Наверное, не первый раз в ее номерах сшиваешься? Признавайся, сколько раз подобным образом парочки подлавливал в пикантных положениях?
Теофилов отвел взгляд и неопределенно хмыкнул.
— Не юли, Василий! — прикрикнул на него Тартищев. — Я ведь носом чую, что есть у тебя пособник в гостинице, который тебе о денежных кавалерах и дамочках сообщает. Гонорар пополам делите или себе большую часть забираешь? За риск, так сказать?
— Ничего от вас не скроешь, Федор Михайлович! — произнес тоскливо Теофилов. — Гришка мне помогает. Коридорный. Я ему за это третью часть отстегиваю. У меня на такой случай дубликаты ключей имеются. Но в этот раз, вот те крест, Гришка ни при чем. Я действительно на, этого господина работал. Решил сотню целиком хапнуть, вот и погорел за жадность свою неуемную.
— Как этот господин выглядел? — быстро спросил Тартищев. — Ты его хорошо запомнил?
— Да ничего особенного, — пожал плечами Теофилов. — Роста он среднего или чуть выше. Худой. Костюм хорошего сукна, но на обшлагах и лацканах лоснится. Борода у него какая-то неопрятная. Кудлатая, и усы ножниц давно просят. И взгляд тяжелый, исподлобья.
Точно сверло до кишок проникает.
— Волосы у него темные, светлые, седые?
— А не понять. Тусклые какие-то, будто старая пакля. Да и сам он весь пыльный какой-то, неухоженный…
— Но ты ж поверил, что он тебе сто рублей заплатит за услугу?
— А портсигар? — удивился Василий. — Его ж продать можно было.
— Твоему портсигару пяток целковых цена, и то если покупатель совсем бестолковый попадется. Он что ж, целиком золотой или бриллиантами усыпан? Давно мошенничаешь, Васька, но наконец-то и тебя обжулили, причем самым непотребным образом. Моли бога, чтоб мы настоящего убийцу поживее поймали, иначе не отвертеться тебе от этого убийства. Слишком много после себя следов и вещественных доказательств оставил.
И мотив есть. Решил ты завладеть дорогим ожерельем, которое у этой дамочки на шее заметил, когда она в номер входила. Признайся, подглядывал в дверную щель за теми, кто в пятый номер прошмыгнул?
— Наблюдать наблюдал, но ожерелье и вправду не заметил. Дамочка в шубке была с большим воротником.
Разве сквозь него что углядишь?
— Но ведь что-то углядел?
— Да ровно ничего. Только и видел, как официант из номера вышел. Я еще удивился, почему вдруг без своего столика. Знаете, такой на колесиках…
— Знаем, — коротко ответил Тартищев, продолжая интересующую его тему. — Как он выглядел, этот официант?
— Лица его я не разглядел. Он же спиной ко мне был. Вышел и быстро, почти бегом, к лестнице направился. И перед самым выходом с этажа куртку официанта с себя стянул, скатал в тючок и взял под мышку.
А потом вышел в дверь — и все!
— А с этим господином, что пообещал тебе сто рублей, ты встречался?
— Какой там! — с явной досадой выкрикнул Василий. — Обещал на следующий день в том же самом кабаке встретиться, но так и не появился. Может, и лучше, портсигар-то я все равно потерял. Ввязался в мокрое дело по глупости своей непролазной, оно взяло и вон как обернулось!