Чёрная пехота. Штрафник из будущего

— Не помешаю, Палыч? — Ко мне подсел долговязый светловолосый боец. Один из «соратников»? Похоже. Был он весь какой-то помятый, что ли. Или от природы неуклюжий.

— Садись, место некупленое.

— Спасибо тебе сказать хочу.

— Хочешь — говори. За что?

— Ну, если бы не ты со своей готовностью к исполнению приказа, то Шумила нас бы еще в сарае пострелять мог. Запросто, с него станет.

— Старлей-то? Этот могет.

— Пацаны говорили, за ним такое уже водилось.

— Сам кто видел или сплетни?

— Из старого состава роты есть пяток пацанов. Они и рассказали. В атаку ребята вставать стремались, он и завалил двоих. И потом, на отходе уже, один ранен был, идти не мог, так он и его тоже… того…

— С какого бы хрена-то? С первыми двумя — понятно. А этого за что?

— Крикнул, что, мол, немца тут дожидаться будешь?

— Да… Надо от него подальше держаться, а то, не ровен час, ему еще чего в башку прилетит.

— Да уж скорее бы…

— Ты о чем это?

— А ты?

— Ты головой-то думай иногда, ладно? Ушей и тут хватает, и опомниться не успеешь.

— Ладно тебе, дядя Саша, чего ты к словам прицепился? Ты лучше скажи, что делать будем дальше?

— А у тебя что, вариантов до хрена? Куда ты отсюда денешься? Вон, за воротами вертухаи со стволами стоят, а мы тут сидим, за забором. Вот на фронт попадем, там и посмотрим. Глядишь, и повернется к нам фортуна передом.

— Кто повернется?

— Фортуна. Это богиня счастья такая была у древних греков. На кого посмотрит — тому и подфартит.

— И-и-и сказал! Где те греки и где мы?

— Ты, короче, давай по делу. Зря не баклань. Если есть что сказать — говори. Нет, так я жрать дальше буду.

— Слушок прошел. — Светловолосый оглянулся по сторонам и понизил голос. — Будто капитан для нас что-то особенное измыслил. Такое, что точняк на тот свет и отвалимся все разом.

— Так ить фронт, голуба! Тут каждый миг на бошку что-нибудь брякнуться может. И все — амбец! И придумывать специально ничего не надо.

— Доты помнишь?

— Какие такие доты?

— Здрасьте, приехали! Пять дней как там весь первый взвод лег!

— Вот когда тебе прикладом в лоб закатают, я тебя опосля этого и порасспрашиваю про что-нибудь эдакое. Память у меня отшибло чуток, понял? Что-то помню, а что-то нет.

— Ну, так бы и сказал…

Со слов белобрысого солдата выходило, что первый взвод нашей роты совсем недавно осуществлял разведку боем одной неприятной высотки. Высотка эта стояла на редкость удачно для немцев и крайне неприятно для нас. Немцы просматривали с нее всю нашу оборону и вглубь и по ширине — сколько глаз хватало. Судя по точному артиллерийскому огню, там сидели еще и артнаводчики. Вот командование и отправило первый взвод выбить оттуда немцев. Небывалое дело! Им даже обеспечили артподдержку! Правда, легче от этого не стало. Немцы успели оборудовать на горке дот. И похоже, что не один. Короче, назад никто не вернулся… Вот теперь на эту высотку хотят направить и нас.

— Хренасе… Надо будет с капитаном потолковать на эту тему.

— Да у тебя, похоже, не только память отшибло, но и соображаловку! Ты с кем говорить-то решил?! С этим?! Да ему на нас плюнуть и растереть. Нас положат, так новых пришлют!

— А за невыполнение приказа с него спросят! Это ты понимаешь?

— Ну, это тебе со своей старшинской кухни виднее, мы с начальством не общались, где уж тут?!

Так, похоже, что этот болтун кое-что про меня знает. Ну, держись…

Через полчаса я отпустил его за чаем, а сам остался сидеть, прикидывая и сопоставляя услышанное. Персонаж мой в прошлом был ротным старшиной. Судя по всему, мужик он был опытный и авторитетный. Воевать умел, и делал это уже не первый год. Вот на почве целесообразности некоторых поступков он и столкнулся с вновь назначенным командиром роты. Иными словами — помешал (непонятно, как) поднять роту в самоубийственную атаку на прорвавшиеся немецкие танки. Танки эти в итоге сожгли ПТОшники, а Леонов за это угодил в штрафную роту. Ходили слухи, что командир роты временно окривел на один глаз, но так это или нет, никто тут, естественно, не знал. Отчасти из-за этого меня и невзлюбил наш старший лейтенант.

Вернулся с чаем белобрысый — Игорь Микляков. Принес полный котелок и пару ломтей хлеба. Хм, с этим можно жить! Первую кружку я высадил залпом, уж больно во рту горело. Полное впечатление, что по горлу прошлись напильником. А вот уже вторую я пил неспешно, растягивая удовольствие.