Сыновья Ноя с женами припали к окну, высовывали головы и, рискуя свернуть шеи, смотрели вверх. Ворон летал, растопырив крылья, по малому кругу, не уходя от ковчега. Сим хмурился, Хам ругался, а горячий Яфет предложил:
— Я возьму лук.
— Зачем? — остановил Ной. — Убивать нельзя даже нечестивца.
— Просто пугну, — сказал Яфет. — Он же не знает, что я не всерьез.
Ной вздохнул.
— Нельзя оружие вынимать без надобности. А вынул — стреляй насмерть. Раненый или даже испуганный враг опаснее вдвойне.
Ворон кружил над ковчегом достаточно долго, чтобы показать, что смертельно устал, затем сложил крылья и подлетел к окну с хриплым карканьем:
— Все, больше не могу…
Ной быстро захлопнул перед ним дверцу и крикнул:
— Ты — нечестивец! Ты даже не пытаешься искупить свою вину!.. Иди и не возвращайся, пока не отыщешь землю!
Ворон каркал, Ной наконец услышал в хриплом голосе подлинный страх, ворон в самом деле устал, никак не рассчитывал, что всегда мягкий Ной проявит такую твердость, жизнь среди потопа в ковчеге еще больше изменила его характер:
— Впусти!.. Крылья меня уже не держат!.. Я сейчас упаду в пучину!..
— Что ж, — ответил Ной, — лучше ты, чем другие.
В этот миг раздался Голос, который услышал только Ной:
— Да, ты изменился, Ной… В лучшую сторону, как я и полагал. Но ворона все же впусти.
— Он нечестивец, — возразил Ной. — Он сожительствовал со своей подругой!
— Знаю. Что делать, если подходить со всей строгостью, Я должен бы всех вас утопить, кроме непорочной голубки. Да и то, если взглянуть пристальнее… Словом, впусти ворона. Настанет время, когда и это черное племя пригодится людям. Настанет великая засуха… не скоро, очень не скоро, и вороны будут доставлять еду пророку… назовем его Элияу. Каждый день будут летать от дворца царя… Иеошафата, подходящее имя для нечестивца, к реке Крис, где спрячется пророк, и станут приносить ему хлеб и мясо прямо с царской кухни.
— Как скажешь, Господи, — пробормотал Ной устрашенно, — как далеко Ты заглядываешь!
— С вами и это не помогает, — ответил Голос.
Ной открыл дверцу, ворон влетел, оцарапав его жесткими перьями крыльев, упал на пол и хрипло прокаркал:
— Еще миг — я бы упал в волны! Убийцы! А еще люди…
Глава 12
Семь дней выжидал Ной, священное число, затем с тяжелым сердцем открыл клетку с голубями.
— Я люблю вас, — произнес он виноватым голосом, — но мы все погибнем, если не найдем земли, пригодной для проживания. А из ковчега видим только голые скалы.
Голубь, как он и ожидал, являясь полной противоположностью черному и нечистому ворону, был известен своей непорочностью и верностью подруге, кроме того, не станет его попрекать, что посылает именно его, не другую птицу, вон их сколько, а молча и терпеливо ждал, пока Ной нес его к окну.
Сыновья и жены тоже молча наблюдали, как он выпустил из окна кроткую птичку. Голубь взвился в небо, словно крохотное белоснежное облачко, и сразу же пошел летать расширяющимися кругами, потом что-то узрел с большой высоты и полетел в ту сторону.
С замиранием сердца ждали его возвращения, но он отсутствовал весь день. Только к вечеру раздалось хлопанье крыльев, голубь влетел в окно и упал на пол. Ной поспешно подхватил его крохотное тельце и увидел, что в отличие от ворона голубь в самом деле на грани полного истощения.
Он бережно отнес его в клетку к голубке, подсыпал корма и вернулся к сыновьям. Они молча переглядывались, лица изнуренные и с опечаленные.
Ной сказал жестко:
— Подождем. И будем уповать, что Господь не позволит нам погибнуть, когда уже столько вынесли.
Еще семь долгих мучительных дней Ной был тверд и строго выдерживал интервалы, хотя жены сыновей изнылись, да и они сами каждый день уговаривали отца повторить попытку.
На этот раз Ной не стал пробовать с другими птицами, снова послал голубя. Тот улетел и не возвращался так долго, что все уже переволновались, голубь мог переоценить свои силы, упасть в воду, однако к вечеру все услышали хлопот крыльев, и голубь влетел прямо в растопыренные руки Ноя.
Все дружно охнули. В клюве голубя зеленеет тоненькая веточка!
Ной бережно взял ее двумя пальцами, все не двигались и не дышали, чувствуя значимость момента. Сим, который до всего скрытого допытывался, проговорил тихо: