— Почему?
Она пожала плечами.
— Не знаю. Просто так думаю.
— Знаешь, — сказал он. — Знаешь почему.
— Ну скажи ты!
— Он все еще любит тебя, — ответил Адам. — Он все еще любит нас всех. И постоянно дает нам шанс. А наказание за грехи всякий раз откладывает… да и то, если признать вину и раскаяться, простит даже великое преступление!
Она фыркнула.
— Вот уж от меня Он никогда этого не дождется!
Адам помалкивал, Лилит слишком хмурится, зло сжимает кулачки, уголки губ затвердели, под глазами глубокие тени.
— Ни за что, — повторила она твердо. — Никогда!
Адам проронил негромко:
— Но ты все-таки надеешься, что Он ждет?
Она удивилась:
— Почему это?
— Так показалось, — признался он. — Тебе очень хочется, чтобы Он ждал твоего покаяния, а ты вот, такая дерзкая и отважная, ни за что и никогда! Назло родителю не будешь мыть уши и шею, испачкаешь ноги… ну, еще что-нибудь себе натворишь, пусть ему хуже будет.
Она в удивлении даже отстранилась чуть, брови взлетели, в глазах негодование, но Адам уловил и промелькнувшее во взгляде смятение. Наконец она справилась с собой, засмеялась чересчур громко:
— Адам, ну и глупости говоришь… Хотя, должна признаться, ты за это время в самом деле возмужал. Не скажу, что стал мудрецом, но уже не дурак дураком, каким был. А вот в моем окружении почему-то не умнеют. Не понимаю, почему.
Он поинтересовался:
— Может быть, дело в тебе?
Она помотала головой.
— Нет. Я умнее их на голову. Потому мне и становится с ними скучно… Почему ты улыбаешься?
Он развел руками.
— Мне показалось, уж извини…
— Ну говори!
— Показалось, что любой грех… прости, всегда слишком прост. Чтобы грешить, не нужно ни ума, ни особой отваги. Грешат как раз слабые.
Она фыркнула.
— Это ты о своем опыте?
Он кивнул.
— И о своем. Я долго думал о природе греха.
— И что надумал?
Неловкая улыбка тронула его губы.
— Грех не в нашей природе, — произнес он тихо, — у нас есть воля и свобода. И нет такого греха, который не изглаживался бы признанием вины и готовностью принять наказание.
Она фыркнула громко и с отвращением:
— Адам, ты говоришь, как будто трусишь! Как же, все в руке Всевышнего… Ха-ха, трепещи весь мир, как вот я трепещу. А показать, что не боишься Его, страшно?
Он покачал головой.
— А как это я могу сделать, если Он прав, а я нет? Это значит пойти не только против Творца, но и против себя.
Она сказала с насмешкой:
— Не узнаю тебя, Адам. Ты же был бунтарем! И постоянно задавал Всевышнему неудобные вопросы. Я даже помню, как ты спрашивал, может ли Он создать такой камень, который не смог бы поднять…
Он отмахнулся.
— Я был мальчишкой. Хоть и в теле взрослого мужчины. Сейчас мне за то поведение неловко.
Она удивилась:
— С чего это?
— Повзрослел, — ответил он с усмешкой.
Она посмотрела ему в глаза.
— Но грешить не разучился?
— Стараюсь, — ответил он. — Иногда получается.
— Сейчас не получится, — сказала она уверенно.
Глава 7
Небо постоянно закрыто либо тучами, либо плотными облаками, иногда в каких-то местах слабо багровеет, и Адам догадывался, что именно там находится солнце, которое он видел только в первый день, когда вышли из Эдема.
Сегодня по небу очень долго и медленно летела огромная призрачная птица, закрывая собой треть небосвода и в то же время не затемняя, так как сквозь нее можно было видеть лохматые облака. И сама птица выглядела как сотканная из мельчайшей водяной пыли.
Адам задумался, не ангел ли, но ангелам, как он помнил, Творец велел являться только в виде взрослых мужчин, ни в коем случае не женщин, детей или животных. Возможно, по эту сторону рая живут совсем другие существа, чем в Эдеме.
Отсюда, где они с Евой остановились, бывает очень далеко виден дивный свет. Ева иногда уверяет, что это новый Эдем, Господь снова его создал, намереваясь их простить и вернуть обратно, и только близость к нему удерживает на расстоянии всяких чудовищ, но, если они начнут отдаляться, опасность будет возрастать с каждым шагом.
Адам помалкивал, в возрождение Эдема не верил, это не по-мужски — переигрывать сделанное. Если уж Творец решит, что Он перегнул с наказаниями, Он должен облегчить им жизнь здесь, а не возвращать все обратно.