Дверь в лето

Бог знает, где Белла раздобыла его. И Бог знает, на ком еще она успела испробовать это зелье…

Правда, тогда я был не в силах удивляться. Я лежал в кресле, как баклажан на грядке, все слышал, но видел только то, что находилось прямо передо мной. Я не смог бы шевельнуться, даже если бы передо мной прогуливалась леди Годива^[8] без коня.

Говорить я тоже не мог.

Тут из саквояжа высунулся Пит и подбежал ко мне, вопрошая, в чем дело. Я не отвечал, и он начал теребить мою штанину, требуя объяснений. Я продолжал молчать. Тогда Пит забрался ко мне на колени, положил передние лапы мне на грудь и заглянул в глаза, желая немедленно и без отговорок узнать, что со мной стряслось.

Я все молчал, и тогда он начал выть. Это заставило Майлза и Беллу обратить на него внимание.

– Что ты наделала? – зло сказал Майлз. – Ты в своем уме?

– Не нервничай, толстячок, – ответила Белла. – Мы рассчитались с ним раз и навсегда.

– Что?! Если ты думаешь, что я стану соучастником убийства…

– Успокойся! Его, конечно, следовало бы убить… но у тебя не хватит духа. К счастью, в этом нет нужды. Все сделает препарат.

– Что ты имеешь в виду?

– Он теперь наш, душой и телом. Он будет делать все, что я ему скажу. И не доставит нам никаких хлопот.

– Но… Белла, ты же не сможешь накачивать его этой дрянью вечно. Однажды он очнется и…

– Брось рассуждать, как адвокат. Я знаю, на что способен препарат. Очнувшись, он будет делать все, что я скажу. Я прикажу ему не возбуждать против нас дела. Велю не совать нос в наши дела, и он не станет этого делать. Велю уехать на Тимбукту – он так и сделает. Скажу, чтобы он забыл, что с ним здесь случилось – забудет… но сделает все, что я прикажу ему перед этим.

Я слушал все это так, словно разговор шел не обо мне. Если бы вдруг закричали, что дом горит, я бы и к этому отнесся так же.

– Я не верю, – сказал Майлз.

– Не веришь? – она странно взглянула на него. – А следовало бы.

– А? Что ты имеешь в виду?

– Не заводись. Препарат уже действует, толстячок. И первое, что мы должны сделать…

И тут Пит завыл. Такое услышишь не каждый день. Можно прожить всю жизнь и не услышать, как воет кот. Это совсем не тот вой, который кот издает перед дракой. Как бы ни был обижен кот, он никогда так не завоет. Этот вопль можно услышать только тогда, когда кот оценивает обстановку, как совершенно невыносимую, но сделать ничего не может.

Такого воя никто не может вынести: он скребет по нервам, изнуряя своей непрерывностью.

– Чертов кот! – воскликнул Майлз. – Надо вышвырнуть его.

– Убей его! – велела Белла.

– Что? Ты слишком решительна, Белл. Дэн носится с этим никчемным животным, как Каин со своей печатью^[9]. Давай сунем его обратно. – Он взял саквояж.

– Я убью его, – жестко сказала Белла. – Почти год я мечтала убить эту проклятую тварь.

Осмотревшись в поисках орудия убийства, она увидела каминную кочергу и схватила ее.

Майлз взял Пита и попытался засунуть в саквояж.

– Попробуем… – начал он.

Но Пит не терпел, когда его хватал кто-нибудь, кроме меня и Рикки. Даже я не посмел бы прикоснуться к нему, когда он вопил – лучше играть с гремучей змеей. Даже если бы он не был так возбужден, он никогда и никому не позволил бы взять себя за загривок.

Он вцепился в руку Майлза зубами и когтями. Майлз завопил и выпустил его.

– Стой на месте, Майлз, – сказала Белл, пытаясь огреть Пита кочергой.

Ее намерения были достаточно ясны. На ее стороне была сила, и она была вооружена. Но оружием своим владела плохо, а Пит был весьма искушен в тактике. Увернувшись, он бросился на Белл и сильно оцарапал ее голые ноги.

Белл взвизгнула и бросила кочергу.

Я не видел всей картины боя, ибо мог смотреть только перед собой, и мне оставалось дожидаться, когда они окажутся в поле моего зрения. Но слышал я все. То они гонялись за котом, то кот за ними. Я слышал грохот стульев, ругательства и вопли.

Я знал, что Пит не позволит им захватить себя.

Самое худшее из случившегося со мной в ту ночь было, конечно, то, что я не мог ни видеть, ни оценить это величайшее сражение Пита и его величайшую победу. Правда, я все слышал и кое-что видел, но порадоваться его триумфу я был не в состоянии.

Сейчас, вспоминая все это, я чувствую волнение, но это – совсем не то. Я навсегда лишился радости гораздо большей, чем медовый месяц.

Внезапно поток ругани и грохот прекратились. Майлз и Белла вернулись обратно, в гостиную.

---

8. Годива – жена Леофрика, графа Мерси, лорда Ковентри; чтобы добиться от мужа отмены налогов, разорявших граждан Ковентри, она, по легенде, согласилась нагая проехать верхом через весь город.

9. …Каин со своей печатью. – Согласно библейскому преданию, на лоб Каина, убившего своего брата Авеля, Господом Богом был наложен знак, изобличавший его в совершенном грехе.