Когда-то пересеклись миры, чуть не разрушив друг друга. Мир наш,...
Никакая опасность не в силах остановить красавицу Эсме Монтроуз, бегущую...
Работы шли и быстро, и медленно: быстро потому, что я точно знал свою цель, медленно – оттого, что не было приличной мастерской и помощников. Скрепя сердцем, я раскошелился, взял напрокат кое-какое оборудование, и дела пошли лучше. Я работал дни напролет, семь дней в неделю, питался кое-как и лишь раз в месяц позволял себе провести уик-энд с Джоном и Дженни в их клубе близ Боулдера. В первых числах сентября два робота были готовы. На фабрике я заказал для них корпуса с добротной отделкой и хромированным покрытием движущихся внешних частей – единственная работа, которую я сделал не сам. Стоило это недешево, но я нутром чувствовал, что без этого не обойтись. Мне снова здорово помог каталог стандартных деталей. Конечно, все они стоили денег, но тут уж деваться было некуда. А вот тратиться на украшение было жалко.
Я был так занят, что забыл об осторожности. Однажды я вышел купить сервомотор и напоролся на знакомого из Калифорнии. Он окликнул меня, и я сдуру отозвался.
– Эгей! Дэн! Дэнни Дэвис! Ты откуда здесь взялся? Я-то думал, что ты сейчас в Мохауве!
Мы поздоровались за руку.
– Просто деловая поездка. Вернусь через пару дней.
– А я возвращаюсь нынче вечером, позвоню Майлзу и расскажу, что видел тебя.
Я увял.
– Ради бога, не надо.
– Почему? Вы же с Майлзом друзья – не разлей вода.
– Ну, видишь ли, Март, Майлз не знает, что я здесь. По идее, я должен был быть в Альбукерке по делам компании. А здесь у меня сугубо личное дело. Понимаешь? Никакого отношения к фирме оно не имеет. И мне не хотелось бы обсуждать это дело с Майлзом.
Он понимающе кивнул.
– Здесь замешана женщина?
– Хмм… да.
– Замужняя?
– Считай, что так.
Он подмигнул и ткнул меня пальцем в ребра.
– Понял. Майлз ведь известный святоша. О'кей, я тебя покрою, а ты когда-нибудь выручишь меня. Она хоть хорошенькая?
«Покрыть бы тебя дерновым одеялом, чертов проныра», – подумал я про себя.
Март был второразрядным коммивояжером и большую часть рабочего времени обхаживал официанток вместо того, чтобы вербовать покупателей. Впрочем, дело неплохо шло и без него.
Я угостил его стаканчиком и баснями о «замужней бабе», он поведал мне о своих подвигах, наверняка вымышленных, и мы распрощались.
А однажды мне подвернулся случай угостить доктора Твишелла, правда, ничего из этого не вышло.
Случайно я уселся неподалеку от его столика в аптеке на Чайна-стрит и увидел его в зеркале. Первым моим побуждением было заползти под стойку и подольше оттуда не высовываться.
Потом я сообразил, что из всех живущих в 1970 году он для меня наиболее безопасен. Бояться было нечего, ведь между нами еще ничего не произошло… в смысле «ничего не произойдет». Не стоит и пытаться выразить это – когда складывалась английская грамматика (да и русская тоже), о путешествиях во времени и слыхом не слыхали. Придется, видно, вводить в английский язык новые категории, вроде как во французском или в классической латыни.
Как бы то ни было, Твишеллу было не за что дуться на меня. Я мог смотреть ему в глаза с чистой совестью.
Сперва я подумал, что обознался. Но нет, у Твишелла было лицо не чета моему: четкое, самоуверенное, высокомерное и довольно красивое. Он чем-то напоминал Зевса. Я вспомнил, во что превратится это лицо и содрогнулся, вспомнив, как я обошелся со стариком. Я удивился – как я посмел.
Твишелл перехватил в зеркале мой взгляд и обернулся ко мне.
– В чем дело?
– Ммм… вы ведь доктор Твишелл? Из Университета?
– Да, из Денверского Университета. Я с вами где-то встречался?
Я чуть не сел в лужу, забыв, что в этом году он уже преподавал в городском университете. Трудно было вспомнить по двум направлениям сразу.
– Нет, доктор, но я слышал ваши лекции. Можете считать меня своим поклонником.
Он изобразил что-то вроде улыбки. В этом возрасте человек еще не нуждается в лести. Достаточно того, что он сам знает свои возможности.
– Вы уверены, что не спутали меня с кинозвездой?
– О нет! Вы – доктор Хьюберт Твишелл… великий физик.
Он дернул щекой.
– Скажем, просто физик. А еще точнее – стараюсь им стать.
Мы поболтали кое о чем, и когда он расправился со своим бутербродом, я попытался поставить ему стаканчик. Я попросил оказать мне честь угостить его. Он помотал головой.
– Крепкое я пью только после захода солнца. Во всяком случае, спасибо. Приятно было посидеть и поговорить с вами. Будете проходить мимо Университета – загляните ко мне в лабораторию.