Гиперборей

— Пусть дорога ваша будет хорошей. Прощай, Старший Брат. Мне есть что рассказать по возвращении.

Он шагнул вперед, лизнул руку Олега. Олег погладил лобастую голову, пропустил между пальцев чистую плотную шерсть. Волк мгновение стоял, закрыв глаза, потом вздохнул, повернулся, в два огромных прыжка скрылся в темноте. Темные плотные силуэты колыхнулись, странные желтые глаза начали исчезать.

Рюрик со стуком бросил меч в ножны. Рудый шумно перевел дух, повернул к Олегу бледное лицо с выпученными глазами:

— Ну... Эти серые на офеней не больно похожи.

— Они ушли, — сказал Асмунд язвительно, — потому что услышали от тебя какой-то странный запах.

— От меня? — удивился Рудый. — Что-то не видел, чтобы ты мылся после штурма стен Твердыни... Святой пещерник, ты знаешь язык и этих офеней?

Олег сказал неохотно:

— Они охраняют собственные земли так же, как Твердислав или любой другой князь. Хотели узнать, не собираемся ли рыть здесь логовища...

— И ушли, когда ты заверил, что не будем ухлестывать за их девками? Да-а, а еще говорят о кровожадности волков! Овечки рядом с Твердиславом. Или с Асмундом. Верно, в отшельничестве что-то есть. Когда наберусь грехов достаточно, обязательно уйду в пещеры!

Асмунд удивился:

— Сколько тебе надо? Ящеру в дядьки годишься! Сложи свои грехи на его горный хребет, у того спина хряснет, как лучинка под колесом. Самого Чернобога посрамишь! Или киваешь, что святой отец пошел в пещеры лишь потому, что грехов было... гм...

Рудый посмотрел в сторону исчезнувших волков, отчаянно помотал головой. Человек, сумевший своей святостью защитить от серых, всегда был непорочным!

На рассвете они спустились в укрытую от ветров долину. Там в самом зеленом месте высились амбары, виднелись даже трехповерховые. Жилые домики выглядели рядом совсем крохотными. Рудый потер ладони, сказал оживленно:

— Сюда приезжает князь на полюдье! В эти амбары свозят со всех концов меха, мед, мясо, шкуры, ожерелья...

Асмунд тоже начал смотреть на огромные склады с интересом. Олег сказал с неудовольствием:

— Сейчас не до этого. Смири свои волчьи порывы.

Рудый с обиженным видом пожал плечами:

— Ну... я ничего такого не замышлял...

— В самом деле? — не поверил Олег. — Ты тяжело заболел?

Они обогнули деревушку, пробираясь между деревьями. Умила сердилась, стала раздражительной и плаксивой. Игорь много времени проводил теперь у Гульчи на руках, поднимал рев, когда их разлучали. Мужчины терпели молча, сцепив зубы. До Новгорода остался всего день хорошей езды на конях. От силы два.

Олег предложил войти в деревушку с другой стороны, а выйти с этой, сбить погоню.

— А в селе сразу в корчму? — предложил Асмунд.

— До корчмы эта деревушка еще не доросла, — пробурчал Рудый с презрением. — Если есть, где выпить, то лишь у войта.

— Тогда к войту?

Рудый поморщил нос, сказал раздумчиво:

— У местных старост в каждой бочке с пивом плавает по десятку утопших крыс, не считая мух, комаров, птичьего помета...

Олег оглядел свой маленький отряд:

— Если даже Рудый отказывается от пива, то силы есть. Проедем эту весь. Потерпите! Скоро Новгород!

ГЛАВА 27

Страх и подозрительность чувствовались в самом воздухе. В каждой веси, через которые проезжали, видели вооруженных людей. В двух весях встретили на околице крепкие мужики с топорами в руках. Их лица были недружелюбными, глаза обшаривали путников подозрительно. В третий раз, когда столкнулись с такой заставой, усталый и взвинченный Рюрик рявкнул раздраженно:

— Прочь с дороги, смерды!.. Нас четверо и две женщины с ребенком — какой от нас вред? Нам только преклонить головы на ночь, купить еды. За ночлег и еду заплатим. Если не расступитесь, то, клянусь Перуном, сметем с пути, хоть вас семеро!

Мужик стоял посреди дороги, в руках блестел огромный топор. Он еще шире расставил ноги, лицо исказила зловещая улыбка. Олег ожидал услышать ругань, но мужик лишь рявкнул зло:

— Иваш! Степан!

Справа и слева по обе стороны дороги из-за сваленных деревьев поднялись кудрявые головы. Кривичи, судя по всему, — каждый кривил левый глаз, целясь правым. Длинные стрелы с железными наконечниками остро смотрели на чужаков, каждая тетива была оттянута до уха.

— Мы друзья! — сказал Олег громко. — Я волхв-пещерник, видите сами. Мы смертельно устали, у нас больны женщины, ребенок... Но если вы не пропустите нас, мы смиренно объедем стороной.