Гиперборей

— Нет, — покачал головой Олег. — Только слуги. К тому же не самые сильные.

Лицо Асмунда было темным. Если таковы слуги, говорили его глаза, каковы хозяева? Олег начал подниматься. Гульча мгновенно юркнула ему под руку, уперлась в землю стройными ножками. Олег с неловкостью попытался освободиться, но она вцепилась крепко, помогала изо всех сил, покраснела от усилий.

— Не брыкайся! — прошипела сердито сквозь стиснутые зубы. — У меня четверо братьев, я всю жизнь, сколько себя помню, лечила царапины, перевязывала раны! Даже кости вправляла.

Рудый завистливо вздохнул, пошел седлать коней.

Асмунд и Рюрик быстро собрали вещи. Олег, все еще поддерживаемый Гульчей, развязывал тугую повязку, крепкие ногти с наслаждением почесали края вспухшей раны, все еще прикрытой пропитанными засохшей кровью листьями.

Гульча в страхе перехватила руку:

— Не смей!

Олег с неловкостью улыбнулся:

— Не могу, нет мочи... Зудит, чешется!

Он содрал прилипшие листья. Гульча ахнула: на месте глубокой раны был безобразный шрам — багровый, вздутый, с темной корочкой крови. Кожа вокруг рубца отслоилась, висела полупрозрачными лохмотьями.

Глаза Гульчи стали огромными, как блюдца:

— Как ты сумел?

Рудый уже в седле, подъехал, сказал благоговейным шепотом:

— Клянусь, все-таки надо побывать в пещерах... В Новгороде они есть?

— Там глубокие тюрьмы, — напомнил Асмунд злорадно.

— Рана пустяковая, — отмахнулся Олег. — Царапина.

Он почти без усилий запрыгнул в седло. Гульча смотрела остановившимися глазами, ее кулачки были прижаты к груди. Рюрик усаживал на коня Умилу, Игоря взял к себе. Асмунд медленно покачал головой:

— Скажи, что делать, когда рана будет не пустяковая. А то приставим голову не тем концом, аль еще что не так...

Олег сказал с неодобрением:

— Тебе надо ехать подальше от Рудого. Этот чубатый испортит кого угодно!

Рудый победно улыбнулся. Олег тронул коня, и маленький отряд тронулся в путь. Гульча ехала рядом с Олегом, он все время чувствовал на себе ее вопрошающий взгляд, но молчал — до Новгорода рукой подать, а время истекало.

Они ехали по краю большого озера, когда Олег внезапно остановил коня. Он смотрел на волны неотрывно, лицо его было странным, таким его еще не видели. Рюрик переглянулся с воеводами:

— Святой отец, надо торопиться.

Олег, словно ведомый непонятной силой, медленно слез с коня, припал к земле, поцеловал холодный прибрежный камень. Постоял несколько мгновений, склонив голову, вздохнул и взобрался в седло с непривычной для него медлительностью.

— Что случилось? — спросил Рюрик встревоженно. — Видение?

Асмунд и Рудый подъехали поближе. Олег кивнул, сказал торжественно и печально:

— Здесь навсегда остановят сынов Рудольфа.

Рюрик непонимающе оглянулся на крутые волны по всему озеру:

— В воде?

— Я зрел битву зимой. Сеча будет лютой, лед проломится, много сынов Рудольфа погибнет среди льдин, многим уготован полон. С тех пор надолго перестанут лезть на земли русов. Русское войско поведет юный князь новгородский... твой потомок.

— Сын? — спросил Рюрик жадно. Он оглянулся на ребенка в руках Умилы. — Игорь?

— Через триста лет... Сколько раз скажешь пра?

Они отъехали от озера, Асмунд оглядывался:

— Скажи, Вещий... А земли, что миновали... Бодричей, лютичей, дупичей, гнездян...

— Станут немецкими землями, — ответил Олег невесело. — Даже огромные земли пруссов будут захвачены! Пруссия сохранит название, но славян не останется. Все земли, что мы проехали, падут, а народы — сгинут. Заслуга Рюрика и войска русичей в том, что объедините восточное славянство. Сумеете дать отпор.

— Мы?

— Ваши дети сумеют.

Рюрик все оглядывался на озеро, сказал вдруг со злостью:

— Лютичи, бодричи, костичи... Они же своими жизнями купят нам время! Триста лет будут их уничтожать? За это время можно наточить мечи и оседлать коней даже при нашей славянской лени!

А Рудый встрепенулся, сказал тревожно:

— Постой, мы же в дне пути до Новгорода? Неужто враг подойдет так близко?

— Отшвырнут, — сказал Олег странным голосом, его глаза смотрели поверх голов, поверх дороги. — Отобьют охоту на... семьсот лет!.. Сыны Рудольфа снова пойдут на эти земли через семьсот лет... а твои потомки, потомки Асмунда и Рудого... отшвырнут их еще раз. Уже навеки.

Они долго ехали молча, каждый погруженный в свои думы. Гульча держалась рядом с Олегом. Всякий раз, когда он поднимал голову, встречал ее вопрошающий взгляд. Она словно порывалась сказать что-то, но едва заглядывал ей в глаза, поспешно отворачивалась. Щеки ее побледнели, она тревожно посматривала по сторонам.