Гиперборей

— Демоны! — рявкнул он.

Гульча поехала тихо, как мышка, коня пустила смирненько позади пещерника, стараясь не попадаться лишний раз на глаза. В самом деле, привяжет к дереву. Варвар...

Начал накрапывать мелкий дождь, тучи опустились, поползли, почти задевая верхушки деревьев. Земля как-то сразу размокла, копыта уже не стучали, а шлепали по грязи. Когда проезжали под деревьями, мокрые ветки хлестали по лицу, вода с мокрых волос сбегала под одежду. Однажды дорога пошла наверх, копыта загремели по камням, вода там не застаивалась, но пришлось ехать по одиночке, и Олег едва не остался с вывернутой шеей, с тревогой оглядываясь на миниатюрную девушку.

Небольшую весь увидели издали — селение расположилось в зеленой долине, там был вырублен кустарник, дабы незамеченным не подобрался враг. Три больших дома из толстых бревен, десяток по — с резными крышами, с сараями и пристройками, банями. Все дома и сараи под одной крышей: в дождь побываешь везде, не замочив ног, при нужде легко перебрасывать воинов из одного конца в другой.

Олег обернулся, сказал резко:

— Теперь только шагом! Никаких резких движений. Я не хочу быть утыканным стрелами, как еж.

Дорога пошла вниз, конь сразу поскользнулся, Олег спрыгнул, повел в поводу. Мокрые от дождя камни блестели, как панцири черепах. Олег удерживал напирающую лошадь, в сотый раз клялся оставить невольную спутницу в любом селе. Правда, она тоже слезла, ведет коней в поводу, но с ее тонкими ручонками удержать сонную мышь и то богатырский подвиг...

Дома постепенно приближались, Олег различал коновязи, колодцы с деревянными воротами.

— Я чувствую что-то, — услышал он сзади дрожащий голос Гульчи. — Как-будто чьи-то злобные глаза следят за каждым моим шагом!

— Шагай ровнее, — пробурчал Олег громко. — Охранители веси давно идут по обе стороны дороги. Трое ломятся справа, как пьяные лоси, двое слева в соплях путаются. Видать, хорошие хлеборобы, если по лесу ходить не умеют... А вот справа один идет хорошо! Побывал на коне и под конем, не учуять, если бы помощники не сказали, что в плечах косая сажень, доспех кожаный, сапоги на лосиной шкуре, три дня не мылся, на левую ногу прихрамывает...

Справа кусты затрещали. Гульча вздрогнула, на дорогу проломился могучего вида хмурый мужик. Вода текла с него ручьем, он был действительно широкоплеч, в кожаной душегрейке, мокрые голые руки были чудовищно толстыми, в буграх мускулов. За плечами у него торчал длинный лук, на поясе болтался короткий меч-акинак. Мужик полоснул по Олегу лютым взглядом, гаркнул во весь голос:

— Степашко, Ивашко! Горшки побили, косолапые...

Из кустов вышли двое молодых парней, перегородили дорогу. Олег не двигался. Парни смотрели зло и сконфуженно. Гульча сидела на коне, как вбитый в седло столбик, а конь с хрустом объедал листья дерева, вскидывал голову, тряс мокрой гривой.

— Кто такие? — бросил мужик грозно.

— Странники, — ответил Олег. — Я пещерник, меня согнали дикие люди. Родню этой девушки убили.

Мужик смерил недоверчивым взглядом широкие плечи пещерника, остановил цепкий взгляд на его ожерелье с оберегами. Казалось, прощупал глазами каждую фигурку, взвесил, оценил. Молодые парни уже крутились вокруг лошади Олега, уважительно рассматривали торчащую из ножен огромную рукоять двуручного меча.

— Меня зовут Тверд, — сказал мужик. — Идите в деревню, но не пытайтесь надуть. Тебе боги нашептали, что я, хоть три дня и не мылся — тут ты угадал, — с мечом обращаться умею. К тому же стрелы мои бьют уток на лету с сотни шагов!

Олег смолчал, хотя и не знал, как можно мерить в шагах до летящих в небе уток. Они с Гульчей сели на коней, медленно поехали вниз по дороге. Парни взяли под уздцы других коней, лишь Тверд шел в стороне, угрюмо зыркал из-под мохнатых бровей. Его широкие ладони не удалялись от рукояти меча.

На околице их встретила визжащая детвора. В сторону пришельцев сразу полетели камни, палки. Тверд зарычал, как разъяренный медведь, детвора с ликующими воплями разбежалась. Лохматые лютые псы бросались с ворчанием, норовили стащить чужаков с коней. Олег дважды саданул одного каблуком прямо в пасть, Гульча поджала ноги к седлу. Тверд шагал насмешливый, злые искры блестели в черных глазах. Крупный пес, распалившись, ухватил его за мокрый край душегрейки. Тверд выругался, молниеносно цапнул пса снизу за челюсть, блеснул нож, и пес рухнул на дорогу с перерезанным горлом.

Псы разом попятились, вдруг так же одновременно набросились на смертельно раненного сотоварища. Полетели клочья, раздался визг. Тверд криво ухмыльнулся, сунув нож в деревянные ножны, даже не стерев кровь.