Кукольный дом

ХЕЛЬМЕР. Послушаем. О чем же?

НОРА. Ни у кого ведь нет такого вкуса, как у тебя. А мне бы так хотелось быть хорошенькой на этом костюмированном вечере. Торвальд, нельзя ли тебе заняться мной, решить, чем мне быть и как одеться?

ХЕЛЬМЕР. Ага, маленькая упрямица ищет спасителя?

НОРА. Да, Торвальд, мне не справиться без тебя.

ХЕЛЬМЕР. Ладно, ладно. Подумаем и, верно, сумеем помочь горю.

НОРА. Ах, как мило с твоей стороны! (Снова отходит к елке, пауза.)А как красиво выделяются красные цветы. Но скажи мне, то, в чем этот Крогстад провинился, – это правда очень дурно?

ХЕЛЬМЕР. Он провинился в подлоге. Ты имеешь представление о том, что это такое?

НОРА. Не из нужды ли он это сделал?

ХЕЛЬМЕР. Да, или, как многие, по легкомыслию. И я не так бессердечен, чтобы бесповоротно осудить человека за один такой поступок.

НОРА. Да, не правда ли, Торвальд?

ХЕЛЬМЕР. Иной павший может вновь подняться нравственно, если откровенно признается в своей вине и понесет наказание.

НОРА. Наказание?

ХЕЛЬМЕР. Но Крогстад не пошел этой дорогой. Он вывернулся всякими правдами и неправдами, и это погубило его нравственно.

НОРА. По-твоему, надо было…

ХЕЛЬМЕР. Ты представь себе только, как человеку с таким пятном на совести приходится лгать, изворачиваться, притворяться перед всеми, носить маску, даже перед своими близкими, даже перед женой и собственными детьми. И вот насчет детей – это всего хуже, Нора.

НОРА. Почему?

ХЕЛЬМЕР. Потому что отравленная ложью атмосфера заражает, разлагает всю домашнюю жизнь. Дети с каждым глотком воздуха воспринимают зародыши зла.

НОРА (приближаясь к нему сзади). Ты уверен в этом?

ХЕЛЬМЕР. Ах, милая, я достаточно в этом убеждался в течение своей адвокатской практики. Почти все рано сбившиеся с пути люди имели лживых матерей.

НОРА. Почему именно матерей?

ХЕЛЬМЕР. Чаще всего это берет свое начало от матери. Но и отцы, разумеется, влияют в том же духе. Это хорошо известно всякому адвокату. А этот Крогстад целые годы отравлял своих детей ложью и лицемерием, вот почему я и называю его нравственно испорченным. (Протягивая к ней руки.)Поэтому пусть моя милочка Нора обещает мне не просить за него. Дай руку, что обещаешь. Ну-ну, что это? Давай руку. Вот так. Значит, уговор. Уверяю тебя, мне просто невозможно было бы работать вместе с ним; я испытываю прямо физическое отвращение к таким людям.

НОРА (высвобождает свою руку и переходит на другую сторону елки). Как здесь жарко. А у меня столько хлопот…

ХЕЛЬМЕР (встает и собирает бумаги). Да, мне тоже надо немножко позаняться до обеда вот этим. И костюмом твоим займусь. И повесить кое-что на елку в золотой бумажке у меня, пожалуй, найдется. (Кладет ей руки на голову.) Ах ты, моя бесценная певунья-пташка! (Уходит в кабинет и закрывает за собой дверь.)

НОРА (помолчав, тихо). Э, что там! Не будет этого. Это невозможно. Должно быть невозможно.

АННА-МАРИЯ(в дверях налево). Детки так умильно просятся к мамаше.

НОРА. Нет, нет, нет! Не пускай их ко мне! Побудь с ними, Анна-Мария.

АННА-МАРИЯ. Ну хорошо, хорошо. (Затворяет дверь.)

НОРА (бледнея от ужаса). Испортить моих малюток!.. Отравить семью! (После короткой паузы, закидывая голову.) Это неправда. Не может быть правдой, никогда, во веки веков!

Действие второе

Та же комната. В углу, возле пианино, стоит обобранная, обтрепанная, с обгоревшими свечами елка. На диване манто и шляпа Норы. Нора одна в волнении бродит по комнате, наконец останавливается у дивана и берет свое манто.

НОРА (выпуская из рук манто). Идет кто-то! (Подходит к дверям, прислушивается.) Нет… никого. Разумеется, никто сегодня не придет, – первый день рождества… И завтра тоже. Но, может быть… (Отворяет дверь и выглядывает.) Нет, в ящике для писем ничего нет, совершенно пуст. (Возвращается назад.) Э, глупости! Разумеется, он ничего такого на самом деле не сделает. Ничего такого быть не может. Это невозможно. У меня трое маленьких детей.

АННА-МАРИЯ (выходит из дверей налево, неся большую картонку). Насилу отыскала эту картонку с маскарадными платьями.

НОРА. Спасибо, поставь на стол.

АННА-МАРИЯ (ставит). Только они, верно, бог знает в каком беспорядке.

НОРА. Ах, разорвать бы их в клочки!

АННА-МАРИЯ. Ну вот! Их можно починить. Только терпения немножко.