Куявия

Пальцы похолодели, никак не мог застегнуть на левой, вскакивать теперь поздно, а если она не ударит, то будет выглядеть совсем глупо, не по-мужски. Краем глаза заметил ее тень на стене, поднятые сдвоенные кулаки. Он сцепил зубы и приготовился если не метнуться в сторону, стоя на коленях, это сделать непросто, то хотя бы дернуть головой, чтобы удар пришелся в то место, где кости прочнее…

Защелка наконец встала на место. Он торопливо поднялся, перевел дыхание, пленница сделала вид, что поправляет волосы, смотрела на него пристально. В темных глазах мелькнула насмешка, но вместе с нею проскользнуло и другое выражение, которое он истолковать не смог.

– Это для твоего же блага, – сказал он неуклюже, словно оправдывался. – Зато теперь можешь выходить из комнаты. Дом, правда, покидать нельзя… но зато по дому, гм… Кстати, Пребрана укажет тебе, что делать по дому. У нас здесь все работают!

Она отрезала:

– Я пленница. Разве пленных заставляют работать?

– Заставляют, – ответил он. – Мне плевать, как там у вас в Артании! Или даже в Куявии. Но здесь, в моей Долине, работают все. У нас здесь жизнь тяжелая, бездельников не терпят.

Глава 10

Иггельд ушел, дверь не только не стал запирать на засовы, оставил распахнутой вовсе. Блестка подошла к окну, вскоре появился внизу он, там уже в нетерпении прыгал и колотил хвостом землю Черныш. Иггельд что-то сказал дракону, тот радостно взвизгнул, бросился лизаться, но Иггельд крикнул строже, дракон плюхнулся брюхом на землю, закрыл глаза и сделал вид, что ну прям умирает от страха.

Иггельд быстро взбежал на загривок, пристегиваться не стал, Черныш с силой оттолкнулся и прыгнул в небо, как огромная стремительная лягушка, что в самом деле умеет прыгать далеко и красиво… нет, даже как исполинский кузнечик, в отличие от лягушки там, наверху, растопырил удивительные крылья, его понесло быстро и легко над крышами домов, вскоре исчез за близкими горами.

Блестка вздохнула, отвернулась.

В оковах она пробыла недолго, наступил вечер, вскоре пришел Сбыслав. Губы распухшие и почти черные, справа кровоподтек от ее молодецкого удара, хмуро и молча уставился на нее с порога. Сгорбленный, с длинными редкими волосами, он выглядел жалко, а когда наконец убедился, что она не станет его добивать, пробормотал:

– Мне велено на ночь снимать эти… это железо.

– Ого, – сказала она насмешливо, – меня перестали опасаться?

– Но двери на ночь будут запираться, – закончил он. – И еще… Завтра наши женщины начнут перебирать старую одежду, надо починить для зимы. Если ты не умеешь, тебя научат…

Она удивилась:

– Кто сказал, что я буду чинить вашу грязную одежду?

Он растерялся, пробормотал:

– Иггельд… Он всегда говорит, что кому делать.

– И вы слушаетесь?

– Да…

– А что с теми, кто не слушается?

Он растерялся еще больше:

– Как это? Ведь это же Иггельд говорит!

– Ну и что? – спросила она насмешливо. – Мне плевать на какого-то вашего Иггельда. Я не рабыня, я не служанка. Я – захваченная в плен. И пусть ваш Иггельд катится в преисподнюю, но я ничего в его доме делать не буду.

Сбыслав попятился от нее с ужасом, будто она сама вылезла из преисподней и собралась его тащить к Ящеру, потом опомнился, с большим трудом снял с нее оковы, унес, слышно было, как громко звякнули задвигаемые засовы.

* * *

Утром оковы снова оказались на ее ногах. Слуга сопел и кряхтел, едва не сломал пальцы, стальные скобы легко раздвигал только Иггельд, а Сбыслав измучился, взмок, наконец металл повис на ее лодыжках, туго прихватив короткие голенища сапожек. Слуга тут же удалился, оставив дверь открытой, точно повторив жест Иггельда.

Она не выходила из комнаты до вечера. Вообще-то не собиралась покидать ее вовсе, после полудня тихая служаночка принесла большую миску с горячим, вкусно пахнущим супом, выложила на стол хлеб, сыр, ломти мяса. Блестка с подозрением принюхалась, проверила: мясо похоже на баранину, хоть чуть-чуть и отличается, видно, из тех сумасшедших овец, что с равнин перебрались в горы. Во всяком случае, не свинина – точно.

Уже маленькая победа, ведь могли еду не приносить, дабы вынудить ее работать, а потом и заставить обедать вместе со слугами. Она позавтракала, пообедала и поужинала разом, вышла и постояла наверху, глядя на работающих, затем вернулась и легла. Вскоре явился Сбыслав, с тяжелыми вздохами опустился перед нею на колени, Блестка изволила лежать, он с великим трудом снял тяжелые оковы и унес.