– Я люблю тебя, – повторил он. – Иди гуляй!.. Завтра с утра полетим. Повоюем, а если удастся, выберем большую широкую реку и накупаемся всласть!
Черныш лизнул пальцы, исчез. На улице снова раздались испуганные крики, кто-то громко и зло выкрикивал проклятия. За спиной Иггельда засмеялись, Апоница сказал успокаивающе:
– Война кончится, эти погорельцы снова уедут на свои земли. И никто не будет жаловаться, что драконы бегают по городу!
– Уедут ли? – буркнул Шварн.
– А куда денутся? Здесь им не там.
– Город Драконов тоже начинался как город для смотрителей драконов, – сказал Шварн угрюмо. Он быстро взглянул на Иггельда. – Там не сумели удержать, оставить городом… городом для своих, теперь это просто город, каких тысячи. А драконы ютятся в котлованах под самой стеной. Уже поговаривают, что надо бы засыпать пару котлованов, больно много места занимают, а на том месте поставить склады, разбить базар, построить доходные дома… Тьфу!
Глава 13
Блестка не видела Иггельда с полудня, но вернулся он неожиданно посвежевший, хотя с тем же угрюмым и неприветливым выражением лица. С ним пришли Апоница и Ратша, поужинали быстро, в ее сторону он почти не смотрел, Блестка наблюдала за ним из-под приспущенных ресниц. Когда она отвернулась к соседке за цветными нитками, спина ее едва не вспыхнула от жаркого взгляда, она сразу ощутила его, но едва обернулась, за столом никого не осталось. Руки ее опустились, в груди тоже стало настолько пусто, будто оттуда вынули сердце.
Что со мной, спросила она себя смятенно. Почему я страдаю, когда он на меня не смотрит? Или пора уже признаться себе, назвать все своими именами?
После ужина женщины еще надолго задерживались в его доме, пряли и пели, даже из своей каморки она слышала их негромкие милые девичьи голоса, сердце вскипало от ревности, а воображение рисовало картины, как он улыбается им, берет какую-нибудь за руку и уводит в свою комнату.
Она сидела на своем ложе, прислонившись к холодной стене в ожидании Сбыслава. Дверь громко скрипнула, Блестка подняла голову, вместо Сбыслава в дверном проеме стоял Иггельд. Сердце застучало чаще, она даже уловила, как запульсировали жилки на висках, чего с ней никогда не случалось. Некоторое время она ждала, что он заговорит или дотронется до нее. Может быть, даже схватит в объятия, но Иггельд стоял неподвижно, словно резной столб.
Чувствуя неясное разочарование, она стиснула челюсти, выпрямилась, надеясь, что получилось достаточно надменно. Он стоял с распахнутой на груди рубашкой, голову наклонил, словно намеревался ее боднуть, в глазах мрачное и даже злое выражение.
– Враг мой, – произнес он, – почему ты – враг мой?
– Потому что, – ответила она.
Он не понял, судя по его лицу, но переспрашивать не стал, подошел, сел и взял ее за плечи. Она вскинула голову. Их взгляды встретились. В его глазах глубокая печаль.
– Почему, – повторил он, – почему?.. Я не хочу быть твоим врагом.
Она дерзко усмехнулась.
– Да? Тогда сними с меня цепи.
– Нет, – ответил он просто.
– Почему?
– Убежишь, – ответил он бесстрастно. – Пока в цепях, за тобой присматривают десятки глаз. В этом железе не позволят выйти за двери этого дома. Но без цепей ты сможешь уйти даже сквозь стены.
Она посмотрела вопросительно.
– Как?
Он двинул плечами.
– Не знаю. Может быть, просто вышибешь кулаком камни и выйдешь. А если кто рискнет заступить дорогу, оторвешь голову.
Он вроде бы шутил, но глаза оставались серьезными. Она старалась смотреть бесстрастно, пусть не видит, как тихая печаль охватывает ее сердце.
– Тебя скоро заберут у меня, – сказал он просто. – Но сейчас ты еще здесь. И ты – в цепях.
Его пальцы приподняли ее подбородок. Она попробовала отвернуться, и тогда он неуловимо быстро припал к ее губам горячим ртом. Блестка застыла, попробовала отодвинуться, это было невероятно трудно, странное желание прижаться к нему пронзило, как острый клинок.
Он целовал долго и жадно. Словно зачарованная она ощутила, как руки поднимаются, ладони опустились на его широкие горячие плечи, округлые и твердые Его поцелуй длился, она ощутила, что предательские губы вновь потеряли твердость камня, потеплели, стали мягкими и податливыми.
Он с усилием оторвался от ее губ. Она видела, как в глазах полыхнул гнев.
– Что ты со мной делаешь? – спросил он. – Женщина, в тебе нет… сердца!