Лабиринт

Наш чинный разговор был прерван к вящему моему удовольствию и полному неудовольствию хозяина. Глянув случайно в окно, он съежился – мне показалось даже, что сейчас он нырнет под стол, – и прошептал:

– Тезей!

И шустро юркнул за стойку. Я пересел на другой табурет, в угол, чтобы быть лицом к вошедшему.

Ничего пугающего и ничего выдающегося. Таких тысячи. В меру привлекателен, молод, достаточно силен, но никакой, как у них в Афинах говорят, божьей отметины. Впрочем, он меня вполне устраивал таким, каким был.

Удостоив меня лишь мимолетным равнодушно-пренебрежительным взглядом, он ногой придвинул табурет, сел и рявкнул:

– Вина! И не того уксуса, которым простаков потчуешь. Что стоишь, может, денег ждешь?

Хозяин выпорхнул из-за стойки так, словно на ногах у него внезапно оказались крылатые сандалии Гермеса.

– Какие деньги, Тезей? – приговаривал он, увиваясь вокруг стола. – Такая честь моему скромному заведению, жаль вот, жена с дочкой на базаре, они бы тоже порадовались…

– Кстати, о дочке, – Тезей его не отпускал. – Красивая она у тебя, да больно много о себе воображает. Ты почему недотрогу воспитываешь, старый баран? (Хозяин мялся, угодливо хихикая.) В кого это она такая скромненькая, интересно бы знать? Уж наверняка не в тебя. Думаешь, не знаю, куда ты норовишь шмыгнуть, когда жена гостит у родни? Домик у бани, а?

Я не сводил взгляда с его лица и, надо признаться, испытал некоторое потрясение. Я умею разбираться в людях и в их поведении, ремесло того требует, я и жив-то остался до сих пор только благодаря умению разгадывать собеседника, противника. Так что ошибиться я никак не мог. Этот парень играл, как первоклассный комедиант, актер из самых лучших, великолепно изображая недалекого молодого шалопая, полупьяного хама, смысл жизни которого заключен лишь в неразбавленном маммертинском вине, драках и доступных красотках. Но это была маска; судя по всему, он давно и тщательно отрепетировал интонации, позы и жесты. Не только простака хозяина, многих людей поумнее он с успехом мог ввести в заблуждение. Но только не меня.

То, что он оказался сложнее, чем я представлял, собственно, ничего не изменяло. Его роль в предстоящих событиях четко определена, и его качества никоим образом ни на что не влияют. Примитивная марионетка как раз способна создать лишние хлопоты и вызвать непредвиденные случайности, а я, при всем к себе уважении, отнюдь не считаю, что полностью застрахован от упущений и промахов. Решено, он подходит.

– Повеселились на славу? – спрашивал тем временем кабатчик, неуклюже меняя тему разговора.

– Ничего интересного, – небрежно махнул рукой Тезей. – Разнесли в щепки одну тартесскую лоханку.

– Какой великий подвиг, право! – громко и насмешливо сказал я на весь кабак. – Хозяин, выгляни на улицу, посмотри, не шатаются ли поблизости летописцы. Если увидишь рапсода, тоже зови. Такое героическое деяние нужно немедленно занести в скрижали.

Хозяин уставился на меня с ужасом, Тезей – с изумлением.

– Я не ослышался? – спросил он многозначительно.

Я сказал раздельно и громко:

– У нас на Крите такими потасовками и уличные мальчишки не стали бы хвастаться.

– Так ты с Крита? – Он издевательски расхохотался. – Это у вас там любвеобильная царица наставила рога супругу в прямом и переносном смысле?

– Болтают всякое, – сказал я, – а ты, оказывается, не только болтун, но еще и сплетник?

Он двинулся ко мне нарочито медленно. Я стоя ждал, неотрывно глядя ему в глаза.

Он шел, отшвыривая ногами табуреты.

Я стоял.

Он чуточку замедлил шаг – его смутило, что я держусь столь уверенно.

Я смотрел ему в глаза.

Теперь нас разделял шаг, не более. Он нерешительно положил ладонь на рукоять меча.

– Меч не стоит обнажать в кабаке – он теряет блеск, – сказал я. – И потом я безоружен, это как-то…

– Что тебе нужно, бычачий подданный? – спросил он грубо, но за грубостью не скрылось то самое удивление – он был умен, сообразил, что все это ничуть не похоже на обычную кабацкую ссору, и откровенно колебался.

– Я не за тем плыл к тебе с Крита, чтобы ты меня зарубил в первые минуты знакомства.

– Ко мне? – Он обернулся: – Хозяин, брысь!

Хозяин исчез. Тезей присел напротив – смесь удивления, любопытства и подозрительности.

– Ты кто такой?

– Я – Рино с острова Крит, по воле богов толкую сны.

– Я сплю без снов, – отмахнулся он.