Ингвар и Ольха

Ингвар зло огрызнулся:

– Наши данники?

Но сам понимал, что Окунь прав. На полюдье ходят только зимой. Не потому, что легче вывозить дань, а затем, что летом любой данник возьмет да и уйдет от прибывших русов. Даже беззащитная девка может схорониться в кустах, питайся себе птичьими яйцами, рыбой из ручья, малиной да ягодами, спи хоть под кустом, хоть на дерево залезь, а вот зимой в снегу долго не усидит никто. А русы приезжают надолго, с неделю гостят, бесчинствуют, девок портят, замужних жен бесчестят, и никуда от них не спрячешься.

Затем, собрав дань, натешившись силой и властью, уезжают, забрав молодых парней на разные работы. А война если, то и в передние ряды войска.

Только раз в год наезжают русы, а остальное время разгромленные веси зализывают раны, с ужасом и безнадежностью ждут нового приезда. А явиться на полгода раньше, так можно даже мирную мерю довести до того, что схватятся за топоры.

– Дулебы, – напомнил Окунь предостерегающе. – Те самые дулебы.

– Знаю, – огрызнулся Ингвар.

Окунь был прав, это злило. Как внятно объяснить, почему так важно захватить беглянку? И при этом сохранить ее живой. Ибо пока она жива, древляне остаются без княгини. Если же погибнет, то тут же выберут другую… или другого. Посадят того же Мстиславика и от его имени учинят кровавую распрю. Если уж уничтожать княжеский род, то до последнего человека, до дальних родственников, вырезать троюродных племянников и четвероюродных дядей!

С дулебами битва за примучивание была особенно жестокой и кровавой. Но они живут слишком близко от Киева, Олег просто должен был подчинить их в числе первых. Однако дулебы были совсем не те, которых когда-то истязали обры, а на их женщинах ездили друг к другу в гости. Перебив жестоко обров, дулебы возгордились силой и не давали спуску тем, кто осмеливался ступить на их землю. Да, Олег их подчинил, но дани почти не получал. А на второй поход у него, честно говоря, нет ни времени, ни сил!

Глава 7

Мохнатые фигуры в звериных шкурах они увидели одновременно. Те стояли за два десятка шагов, загораживая дорогу. Шкуры мехом наружу, даже звериные личины сохранились. Устрашение, отметил Ингвар невольно. На него и русов свирепо смотрели оскаленные медвежьи морды, волчьи хари, кабаньи рыла. Человечьи лица прятались за звериными.

На два шага вперед выдвинулся коренастый мужик. Настолько широкий в плечах, что Ингвар не сразу сообразил, что тот с него ростом, если не выше. Мужик был в наброшенной на плечи медвежьей шкуре, морда зверя скрывала верхнюю часть лица. Нижняя тяжела, как у коня, массивная, надменно выдвинута вперед.

Ингвар, чувствуя, как по всему телу пробежал холодок страха, рассматривал человека на дороге. В руках у того исполинская дубина, обожженная для крепости, в щели вбиты осколки кремня. Крепок, силен, намеренно дик. Если и другие такие же…

За ним недвижимо застыли коренастые лохматые и бородатые люди. Тоже в звериных шкурах, все с дубинами, палицами. Шкуры мехом наружу, отчего все выглядят вставшими на дыбы грязными медведями. Косматые неопрятные волосы и такие же свалявшиеся бороды прячут шеи. Казалось, голова сидит прямо на плечах.

Ингвар ощутил холодок страха. Русов всего дюжина, а дулебов не меньше трех-четырех десятков. Перегородили дорогу, по обе стороны в кустах наверняка затаились лучники. Истыкают стрелами так, что станешь похож на большого ежа. Или закидают дротиками.

Он остановил коня. Самое время сменить львиную шкуру на лисью. Он вскинул руку в небрежном приветствии:

– Мы с миром! Едем по своим делам. К дулебам нам дела нет.

Мужик проревел сильным злым голосом:

– Ты идешь по нашей земле.

– У нас сбежала пленница, – ответил Ингвар как можно спокойнее. – Похоже, она прошла в этом направлении.

Мужик рассматривал его, как грязного жука.

– Сколько вас?

– Тебе это важно? – спросил Ингвар.

– Мы берем мзду за топтание земли дулебской, – ответил мужик. Он посмотрел мимо Ингвара на русов. – С рыла по гривне. Сколько вас?

– Подсчитываешь, сколько взять? – спросил Ингвар с улыбкой, но в небрежном голосе с каждым словом стала нарастать жестокая нотка. – Нас восемь племен в одном могучем кулаке. Кулаке великого князя Олега. Десять тысяч мечей, тридцать тысяч топоров, сорок тысяч лучников и пятьдесят тысяч тяжелой дружины на конях. Неплохая может быть плата, если мы придем! Хочешь, чтобы явились?