Ингвар и Ольха

Ольха не могла понять причину злого триумфа в его глазах, словно он видел то, о чем она не подозревала. Она даже провела ладонью по губам, не прилипли ли крошки, потом решила, что губы ее слишком распухли и потемнели… нет, он смотрит на ее тело!

Наконец, сообразив, она ощутила, как горячая кровь прилила к щекам, залила шею. Рассердившись, сказала сердито:

– Если здесь и купаются под присмотром мужчин, то я лучше останусь немытой!

Голос Ингвара был сиплый, натужный, словно после жаркой бани напился холодного молока:

– Конечно, если ноги кривые…

Ключница оборвала сурово:

– Воевода! Даже если эта женщина твоя пленница, жди за дверью. Я отвечаю за нее. Отсюда никуда не денется.

– А если денется?

– Твой меч – моя голова с плеч.

– Нужна мне твоя голова, – сказал Ингвар с досадой.

Он был уже на пороге, когда вдогонку ударило ехидное:

– Будто не видно, чья голова тебе надобна. Да и не голова вовсе.

Он зло хрястнул дверью. В коридоре отослал стражей, остался вместо них. За дверью слышался шум льющейся воды, женские взвизги. Наконец донесся ее чуть печальный смех – нежный, звонкий, пробивающий все кольчуги, панцири души, поражающий прямо в сердце. Заныло, он и сквозь дверь видел ее тело, видел, как она сидит в корыте, а девки льют на нее воду, расчесывают ей волосы, моют и трут ее нежную спину.

У него пальцы задергались, от кончиков пошло жжение, прокатилось по рукам и снова укололо сердце. Он выругался, едва ли не бегом бросился прочь от проклятой двери.

Уже снизу послал стражей, велел не спускать глаз с двери. А еще двух погнал сторожить окна со двора.

Это было нехорошо, нечестно, но Ольха чувствовала, как вместе с грязной водой вымывается и злость из ее тела. Конечно, это ненадолго, но удивительно приятно сидеть в странно нежной мягкой воде, где ажурная пена поднимается выше головы. Эти русы знают некие секреты, их вода разом снимает усталость, наполняет бодростью и, что просто неприлично в ее положении, даже весельем.

Ключница сама помогла Ольхе вытереться мохнатым, как щенок, полотенцем, а девки кликнули стражей. Те помогли вынести бадью с водой. Ингвара, как успела Ольха рассмотреть до того, как дверь за ними захлопнулась, в коридоре не было.

Оставшись одна, она бросилась к окнам. Двор после их приезда разом ожил. Известие о великом пире выдернуло из подвалов сонную челядь, закружило народ, подбавило огня в разговоры, а смех и шуточки зазвучали даже в самых мрачных углах.

Из подвалов выкатывали бочки с вином и хмельным медом, из других выносили копченые и соленые туши, бочки с рыбой, несли на шестах огромные связки колбас, одни толщиной в бедро взрослого мужчины, другие тоньше пальчиков младенца.

Вовсю дымили гигантские печи, где коптили, парили, пекли, жарили мясо, птицу, рыбу. Откормленных жирных гусей ощипывали, резали по спинам острыми ножами, пластали, потрошили, вынимали кости, натирали мясо солью, вешали коптить, но эти гуси будут готовы к осени, их надо коптить с неделю, а потом месяц проветривать на сквозняке, потому Ольха обратила взор на другую часть двора, где кололи свиней.

Головы самых могучих зверей бережно отделяют, чтобы закоптить до весны, а остальные разрезают, нижние челюсти отдают коптить, сама голова пойдет на студень, мозги подадут на стол свежими, сожрут как лакомство, языки тоже съедят свежими, хотя часть могут и закоптить.

Потом снимают слой лучшего сала, остальное сало, что больше похоже на жир, срезают для челяди. Потом вынимают печень и ливер, съедят свежими и добавят в колбасы…

Она со вздохом отвернулась. Даже сюда слышно было, как, подвесив окровавленные туши на крюки, огромными широкими ножами, тяжелыми, как мечи, срубывают пласты мяса, швыряют на великанские чугунные сковороды. Те стояли под стеной забора по всему двору. Это был страшный город, страшный своими немыслимыми размерами.

Другое окошко выходило на задний двор, оттуда слышался лязг железа, хриплые выкрики. Ольха подтащила лавку, взобралась. Там на мечах упражнялись четверо. Молодой воин искусно орудовал щитом и длинным мечом, умело теснил сразу троих противников. Одет он был богато, не простой воин, а когда повернулся, Ольха поразилась его сосредоточенному лицу, умному, так не похожему на лицо ратника, распаленного боем. Это был Влад, подвойский, как его называл Ингвар, что-то вроде подвоеводы, как поняла она. Именно он в действительности захватил ее крепость!