Год Крысы. Путница

— Я доить не буду, — отрезал Альк. — Скажи спасибо, что хоть воды принесу.

— Рыска же нас обоих попросила!

— Но ты согласился, а я нет.

Жар понял, что лучше заткнуться, а то действительно и к колодцу самому идти придется.

Пасти коз во время своего отъезда хозяйка не требовала — ничего с ними не сделается, если день-другой в хлеву постоят. Целее будут. Сена им Рыска уже подкинула, веток с ближайшей ветлы наломала; налила б и воды, но в доме она закончилась.

Жар снял с полки подойник и, даже не удосужившись в него заглянуть, нехотя побрел к сараю.

Козы встретили парня настороженно. Обрадовался только козел, но для него у вора сегодня не было ни дела, ни пряника. Закрыв нижнюю створку двери, парень оттеснил в угол самую покладистую, старую козу, подсунул под нее подойник и наклонился, изучая место работы. Разница с коровами оказалась большей, чем Жар думал. Коза повернула голову и тоже поглядела парня — снисходительно, чуть ли не с жалостью.

— Но-но, — сердито прикрикнул на нее смущенный вор, — жуй давай свою жвачку! Сейчас… разберемся.

Коза честно попыталась выполнить приказ, но тут же поперхнулась, и морда у нее стала еще более озадаченная. Жар попробовал сменить тактику — перебирать пальцами, а не тянуть, и в подойник наконец брызнула первая хлипкая струйка.

— Ага! — возликовал вор и принялся за дело двумя руками. Коза его оптимизма не разделяла, но покорно терпела, время от времени вздрагивая и потрепыхивая хвостиком.

В хлеву потемнело — вернулся Альк и заглянул через створку, интересуясь доярскими успехами.

— Да у тебя же там таракан плавает! — возмутился он.

— Где?! Ох ты дрянь… — Жар попытался подцепить таракана пальцами, но тот проявил недюжинный талант ныряльщика.

— Выливай, — с гадливой гримасой велел Альк, — хоть бы глядел, куда доишь, дурак.

— А может, он с козы упал? — обиделся Жар больше на «дурака», чем на приказ.

— Скажи еще, что выдоился.

Вор досадливо выплеснул молоко в навоз. Подумаешь, один маленький тараканчик… Если бы незаметно выловил и выкинул, никому бы от этого молока не поплохело. Но мы же высокородные, мы же привередливые…

Подойник снова начал наполняться, медленно и печально. Альк поглядел-поглядел на это дело, заскучал и, приоткрыв створку, опорожнил ведро в корытце для воды. Животные кинулись пить, старая коза тоже заинтересованно подалась вперед и встала одним копытом в подойник — а под яростный вопль Жара и другим.

— Доил бы уж сразу на пол, — с ухмылкой посоветовал Альк.

— А какого Сашия ты им ведро показал?!

— Я думал, ты ее держишь.

— Чем?!

— Проповедью, — ехидно предположил саврянин.

Жар в третий раз принялся за работу, еле сдерживаясь, чтобы не запустить в него подойником.

Молоко в козе наконец кончилось — и неизвестно, кто ощутил от этого большее облечение. Старушка поспешила удрать за ясли с сеном, а вор нацелился на следующую жертву, молоденькую норовистую козочку. Увы, она материнского человеколюбия не унаследовала и для начала в притворном ужасе забилась задом в угол, а потом внезапно пошла на прорыв, устремив рога в самое чувствительное место мучителя. Жар успел выставить колено, но все равно взвыл от боли. Даже два раза: негодяйка оказалась такой костлявой, что, когда вор стукнул ее по хребту, в ладони хрустнуло. Догадавшись, что сейчас с ней сделают что-то очень плохое, козочка резко сменила тактику и замерла как вкопанная — на, мол, дои, в чем проблема-то? Жар замахнулся на нее еще раз, но решил пользоваться, пока дают, а ввалить заразе и потом можно. Потряхивая онемевшей рукой, вор кое-как принялся за дело, и вскоре козьи сосцы обвисли тряпочками — при полном вымени.

— Чего ты там копаешься? — снова заглянул в сарай Альк. — Мне уже в кормильню пора.

— Она молоко не отдает! — пропыхтел злющий, потный Жар, бесплодно горбатясь над подойником. Коза мстительно продолжала поджимать брюхо, не давая молоку оттекать вниз.

Белокосый неспешно, со вкусом вытащил из-за спины один клинок. Попробовал его остроту на ногте.

— Может, отрубить ей вымя и выжать?

Продолговатые козьи зрачки на миг стали круглыми, и в подойник упало несколько горошков из обильного их града. Жар взревел, как раненый медведь, вскочил и швырнул-таки подойником в саврянина. Альк отпрянул, одновременно захлопывая верхнюю створку, подойник отскочил от нее и упал козлу на голову, надевшись на рога, а ручкой зацепившись под бороду. Во тьме сарая началось столпотворение: ошеломленный козел тряс башкой, гремя рогами по подойнику и гулко в него блея, чем пугал мечущихся коз еще больше. Истоптанный и избоданный Жар наконец прорвался к двери и сдуру распахнул ее настежь. Козы, увидев свет в конце этой душегубки, дружно бросились к нему, чуть не сбив вора с ног. Сообразив, что за разбежавшуюся скотину Рыска его не похвалит, парень успел-таки ухватить последнюю беглянку за бока. Часть козы — по Жаровым ощущениями, большая — осталась у вора в руках, а меньшая вырвалась и, зияя проплешинами, вслед за стадом умчалась в незапертую калитку.