Сталин. Схватка у штурвала

Сталин писал в «Правде» в июне 1927 г.: «Едва ли можно сомневаться, что основным вопросом современности является вопрос об угрозе новой империалистической войны. Речь идет о реальной и единственной угрозе новой войны вообще, войны против СССР — в особенности».

Быть может, он сгущал краски или попросту врал, чтобы «удержать власть»?

Ничего подобного. Присмотримся поближе к тому, что происходило в Европе — которая, как уверяют нас иные борзописцы, была настолько ослаблена морально и физически первой мировой войной, что намеревалась жить в идиллическом мире…

«В прошлой войне оставалось немало людей, энергия которых не была отдана войне. Последняя война не была „полной войной“. Но „полной войной“, несомненно, будет следующая война. Здесь будет мобилизована целая нация. Каждому человеку без различия возраста и пола назначается точная и определенная роль в деле обороны. Именно такой мобилизационный план мы и будем создавать в ближайшие годы… Никакой импровизации! Никакой свободы выбора! Во время будущей войны весь народ абсолютно должен подчиняться распоряжению властей. Власть заблаговременно составит расписание для каждого гражданина. Основная мысль нашего нового закона состоит в том, что, готовясь к „полной войне“, власти должны будут разработать полный план мобилизации для каждого человека, учитывая его пол, возраст, индивидуальные способности, знания, состояние здоровья, род деятельности и силы. Во время войны свободных людей со свободой выбора работы нет. Все заранее учтено. Расписания составлены. И в момент объявления мобилизации каждый немедленно отправляется и начинает намеченную для него и обязательную работу».

Это не Гитлер. Это — отрывок из выступления во французском парламенте генерала Жиро, основного докладчика по военным вопросам, «связного» меж депутатами и военным министерством. Он говорил это в том же 1927 г. «Новый закон», о котором генерал упоминает, — это так называемый «Закон о подготовке нации к войне», который был тогда же принят. Как видим, всю страну готовились превратить в военный лагерь, где каждому человеку предстоит работать на милитарию — и это за двенадцать лет до знаменитых указов Сталина о запрещении менять место работы, об уголовной ответственности за прогулы! Полное впечатление, что свои планы Сталин лишь заимствовал у тех же французов.

Или у поляков: там был создан Комитет обороны государства, учредивший буквально в каждом министерстве, в каждом мало-мальски крупном учреждении мобилизационные отделы.

Или у американцев: в те же годы за океаном тоже происходили весьма любопытные процессы. Ещё в 1924–1925 гг. там провели так называемую «пробную мобилизацию», грандиозную репетицию, в которой участвовали 17 миллионов человек. Задача была — проверить мобилизационные возможности промышленных предприятий на случай крупной войны. Председатель Стального треста и другие промышленники создали «Главный индустриальный штаб», который получал «военные заказы» от военного министерства, от морского и воздушного ведомств и распределял их по фабрикам и заводам. Классическая «штабная игра», только проведенная не военными, а промышленниками.

Кроме того, военный министр, министры внутренних дел и земледелия образовали «комитет по электрификации». Задача: следить, чтобы ни одна фирма, крупная или мелкая, не имела права построить самочинно электростанцию, даже самую крохотную. Желающие обязаны были подавать заявки в комитет, а тот заранее разрабатывал для новостройки специальное задание на случай войны. Ни о каких «законах свободного рынка», как видим, речь не шла…

И наконец, были созданы Управление гражданской мобилизации и Управление индустриальной стратегии. Семь тысяч американских заводов и фабрик, от крупных до крохотных, были занесены в «Списки по производству для военных надобностей» с определёнием продукции, которую они начнут вырабатывать в случае войны.

Именно благодаря этим мерам Америка после Пирл-Харбора и вступления в войну буквально за несколько дней перевела громадные отрасли производства на военные рельсы. Не было никакой импровизации, все было задумано и разработано за пятнадцать-шестнадцать лет до Пирл-Харбора…

А кстати, с кем это французы собирались воевать? Генерал Жиро чирикнул что-то об «обороне» — но явно для того, чтобы прикинуться голубком. Никто в то время не мог представлять реальную опасность для Франции как агрессор — не Германия же, чья армия, превращенная Версальскими соглашениями в нечто опереточное, не способна была воевать даже с Монако. Не Испания же? И не СССР, не Швейцария, не Бельгия. Французы определенно готовились наступать. И нужно ли объяснять, на кого?