Великое избaвление

— Дэнни! — Наконец этот вопль вызвал отклик, в коридоре послышалась торопливая поступь, и в зал ворвалась простоволосая девушка лет девятнадцати.

— Виновата! — воскликнула она, весело смеясь. — Зато я твои тапочки добыла. — Она перебросила тапочки тете, которая ловко подхватила их на лету. — Боюсь, они их малость погрызли.

— Спасибо, лапонька. Раздобудь бренди для гостей, поняла? Этот кошмарный Уотсон прикончил по меньшей мере полграфина, прежде чем отправиться в постель, а что осталось, выдохлось. Лучше сбегай в погреб. Справишься?

Девушка помчалась исполнять поручение. Миссис Бертон-Томас оглядела свои тапочки, покачав головой при виде свежепрогрызенной дырки возле пятки. Сердито что-то проворчав, она надела тапочки и вновь набросила на плечи шаль, которая во все время их путешествия служила ей в качестве своеобразного передвижного коврика.

— Садитесь, прошу вас. Мы не стали заранее разводить огонь в вашей комнате, так что теперь нам придется посидеть тут, поболтать, пока там согреется. Зверски холодно, а ведь еще только октябрь. Говорят, и зима будет ранней.

По-видимому, подвал был не так уж глубок, ибо Дэнни за считанные минуты вернулась с бутылкой бренди в руках. Она открыла бутылку и перелила напиток в графин, стоявший на старинном столике, над которым висел портрет гордого и воинственного родоначальника Бертон-Томасов. Поставив на поднос три стакана и хрустальный графин, Дэнни вернулась к гостям.

— Проводить их в комнату? — спросила она тетю.

— Будь добра. И пусть Эдди займется багажом. И пожалуйста, извинись перед американцами, если они проснулись и решили узнать, с чего это мы так расшумелись. — Отдавая указания, миссис Бертон-Томас в то же время разливала по стаканам бодрящий напиток. — А с другой стороны, они же хотят получить «атмосфэру», а уж «атмосфэры» у нас хоть ложкой ешь. — Закинув голову, она расхохоталась и одним махом влила себе в глотку содержимое стакана. — Я стараюсь выдерживать роль. — Хихикая, миссис Бертон-Томас вновь наполнила свой стакан. — Добрая старая английская эксцентричность. Благодаря ей мой пансион упомянут во всех путеводителях.

Внешность хозяйки служила живой иллюстрацией этих слов. Английский уют и достоинство сочетались в ней с готическим кошмаром: высоченная, по-мужски широкоплечая, она пугающе небрежно перемещалась среди бесценной старинной мебели, украшавшей эту комнату. Руки земледельца, лодыжки балерины и лик постаревшей валькирии. Синие, глубоко запавшие глаза, резко выступающие скулы. Возраст не льстил ее лицу: в неверном свете очага казалось, что крючковатый нос почти дотянулся до верхней губы. На вид миссис Бертон-Томас было шестьдесят пять лет, но, очевидно, ее это нисколько не волновало.

— Ну! — окликнула она своих подопечных. — Есть-то хотите? Вы опоздали к ужину почти… — быстрый взгляд на прадедовские часы, звучно отсчитывающие время у стены, — на два часа.

— Ты проголодалась, радость моя? — спросил Сент-Джеймс Дебору. Глаза его сияли, он от души забавлялся.

— Нет-нет, ничуточки. — Обернувшись к хозяйке, Дебора поинтересовалась: — У вас есть и другие постояльцы?

— Пара американцев, только и всего. Увидите за завтраком. Знаете таких: синтетика и толщенные золотые цепи. Муж носит на мизинце чудовищных размеров бриллиант. Весь вечер развлекал меня, толковал про зубных врачей. Вроде как мне позарез нужно запломбировать все зубы — это сейчас в моде. — Содрогнувшись, миссис Бертон-Томас подбодрила себя очередным стаканчиком. А для чего, спрашивается? Чтобы мне, как фараоновой мумии, через тысячу лет целехонькой попасть в руки археологов? Или чтобы дырок не образовалось? — Она величественно и небрежно пожала плечами. — Я так и не поняла. Американцы прямо чокнулись на своих зубах. Один к одному и чтоб сверкали. Вот уж! А по мне, пусть хоть кривые, да свои — придает своеобразие, знаете ли. — Она без особой на то нужды ткнула кочергой в огонь, разметав по ковру целый сноп искр, и принялась усердно колотить тлеющие угли. — В общем, славно, что вы приехали. Может, дедуля вверх ногами в гробу переворачивается, никак не переживет, что я принимаю в нашем «замке» туристов, но коли пришлось выбирать между гостями и чертовым Национальным Фондом,.. — Она подмигнула супругам, вновь поднося стакан ко рту. — И вы уж меня извините, но на старости лет я развлекаюсь от души.

На пороге комнаты возник паренек. Он выглядел довольно неуклюже в пижаме, прикрытой вместо халата смокингом, в котором поместилось бы двое таких ребят. В руках парень держал костыли, принадлежавшие Сент-Джеймсу. Он кашлянул, стараясь привлечь к себе внимание.