Великое избaвление

— Джо-Джо, эти люди — вовсе не дураки, — возразил Хэнк. — Они знают, что к чему. — Тут он махнул вилкой в сторону англичан. Кусок сосиски едва не слетел с ее зубцов. — Вы уж извините мою Горошинку. Казалось бы, поживешь в Лагуна-Бич, чего только не насмотришься, верно? Слыхали небось про Лагуна-Бич, штат Калифорния? — Он даже не сделал паузу, чтобы дать им время для ответа. — Самое прекрасное место на земле, вы уж извините, что я так говорю. Мы с Джо-Джо прожили там — сколько мы там живем, милашка? Двадцать два года, верно? — а она все еще краснеет, честно вам говорю, когда видит, как парочка извращенцев обнимается. Я ей говорю: «Нечего обращать внимания на извращенцев, Джо-Джо». — Тут американец слегка понизил голос и добавил доверительно: — Они там у нас прямо из ушей вылезают, в Лагуна-Бич.

Сент-Джеймс старался не встречаться взглядом с Деборой.

— Прошу прощения? — переспросил он, не совсем понимая, что пытается рассказать ему Хэнк.

— Извращенцы, говорю. Голубенькие. Гомо-сек-сулисты. Их прямо-таки миллионы в Лагуна-Бич. Все теперь хотят у нас поселиться. Да, а что касается аббатства, — Хэнк на мгновение прервался и с жадностью отхлебнул кофе из чашки, — похоже, все дело в том, что Дэнни и ее-сами-знаете-кто повадились регулярно там встречаться. Ну, сами понимаете. Пообжиматься малость. И в ту самую ночь три года назад они аккурат решили, что настала пора, так сказать, увенчать отношения. Все ясно?

— Абсолютно, — подтвердил Сент-Джеймс, по-прежнему избегая глядеть в глаза Деборе.

— Ну, знаете ли, Дэнни чуточку напряглась. В конце концов, девственница, все в первый раз, це-ло-мудрие — это такая штука, с ней легко не расстанешься, верно? В здешних местах к этому серьезно относятся. А если малышка Дэнни позволит своему парню — тут уж назад пути нет, верно? — Он явно дожидался ответа.

— Наверное, нет, — подтвердил Сент-Джеймс.

Хэнк энергично закивал.

— И вот, как рассказывает сестрица Анжелина…

— Неужели и она там была? — изумился Сент-Джеймс.

Хэнк с минуту попыхтел, обдумывая вопрос со всех сторон, яростно и восторженно громыхая ложечкой по краю стола.

— Ну, вы парень не промах! — восхитился он и тут же постарался вовлечь в разговор Дебору: — Он у вас всегда такой?

— Всегда! — поспешно заявила она.

— Замечательно! Ну, так насчет аббатства… «Господи помилуй!» — взглядом сказали друг другу Дебора и Сент-Джеймс.

— И вот этот парень наедине с Дэнни. — Для наглядности Хэнк размахивал в воздухе ножом и вилкой. — Ружье заряжено, палец на курке. И тут ни с того ни с сего младенец начинает орать, да так, что и джаз-банд его не заглушит. Можете себе это вообразить?

— Во всех подробностях, — буркнул Сент-Джеймс.

— Ну, эти двое как услышали младенца, решили, что это вроде как Господь Бог самолично вмешался. Выскочили из аббатства, словно все черти за ними гнались. И на этом делу и конец, друзья мои.

— Вы имеете в виду — конец легенде о плаче младенца? — уточнила Дебора. — О, Саймон, я так надеялась услышать его нынче ночью. Или даже днем после обеда. Оказывается, отвращать эту злую примету очень даже увлекательно.

«Хитрюга!» — ответил ей муж одним взглядом.

— Не крику младенца, — поправил Хэнк, — а шашням промеж Дэнни и как там парня звали. Ты не помнишь, а, Горошинка?

— Странное какое-то имя. Эзра, кажется. Хэнк кивнул:

— В общем, Дэнни прибегает сюда и поднимает такой переполох, что чертям тошно стало. Дескать, ей сей момент нужно исповедаться и примириться с Богом. Они наскоряк зовут местного священника. Настоящий экзорцизм, представляете?

— А кого очищали — Дэнни, пансион или аббатство? — полюбопытствовал Сент-Джеймс.

— Всех троих, приятель. Сперва поп примчался сюда, побрызгал тут святой водичкой, потом бегом в аббатство и… — Американец оборвал свой рассказ на полуслове, лицо его сияло подлинным восторгом, глаза горели. Умелый рассказчик знает, как удержать внимание публики вплоть до последней, завершающей историю точки.

— Еще кофе, Дебора?

— Нет, спасибо.

— И что бы вы думали? — окликнул их Хэнк.

Сент-Джеймс призадумался над его вопросом. Под столом жена тихонько массировала ступней его здоровую ногу.

—Что же? — покорно переспросил он.

—Черт меня подери, если он не нашел там настоящего младенца. С только что обрезанной пуповиной. Пара часов, как на свет народился. К тому времени, как старик добрался туда, младенец уже окоченел. Нарочно его выбросили, ясно?