Великое избaвление

— Эль и тоник, — провозгласила Стефа, выставляя на стойку бара оба стакана. — Эль изготовлен по домашнему рецепту, еще от отца достался. Мы называем его «Эль Оделл». Попробуйте, инспектор, и скажите, пришелся ли он вам по вкусу.

В густо-коричневом напитке посверкивали золотые искры.

— С характером пивцо, — похвалил Линли, пригубив. — Неужели откажетесь, Хейверс?

— Спасибо, сэр, меня вполне устраивает тоник.

Линли опустился рядом с ней на кушетку. Вокруг валялись бумаги из папки с делом Тейса: Линли сердито рассыпал все содержимое папки, пытаясь найти сведения о том, с какой стати Роберту Тейс перевели в психиатрическую клинику Барнстингема. Поскольку никаких данных в деле не обнаружилось, Линли снял трубку и позвонил в Ричмонд. Теперь, отпивая небольшими глоточками эль, он вновь занялся бумагами, раскладывая их по порядку. Стефа Оделл дружелюбно наблюдала за ним из-за стойки, тоже прихлебывая эль.

— Здесь имеется ордер на ее арест, заключение экспертизы, подписанные показания, фотографии. — Линли поочередно перебирал документы. — Нет ключей от дома, черт бы его побрал! — пожаловался он Барбаре.

— У Ричарда есть ключи, если вам нужно, — быстро вставила Стефа. Похоже, ей было неловко, что сообщение о судьбе Роберты вызвало ссору между Линли и чинами ричмондской полиции. — У Ричарда Гибсона. Это его племянник, племянник Уильяма Тейса. Он живет в коттедже на Сент-Чэд-лейн, рядом с центральной улицей.

— Откуда у него ключи? — вскинулся Линли.

—Когда они арестовали Роберту, они отдали ключи Ричарду. В любом случае он, по завещанию Уильяма, унаследует ферму, как только все формальности будут улажены, — пояснила она. — Полагаю, пока ему приходится присматривать за хозяйством. Кто-то же должен этим заниматься.

— Он унаследует ферму? А что достанется Роберте?

Стефа тщательно протерла тряпочкой стойку бара.

— Уильям и Ричард решили, что ферма перейдет к Ричарду. Это вполне разумно. Он работает там вместе с Уильямом… работал, — поправилась она. — С тех самых пор, как он вернулся в Келдейл. Два года назад. Сперва они поссорились из-за Роберты, но потом помирились, и все пошло как нельзя лучше. Уильям получил помощника, Ричард — работу и обеспеченное будущее, а у Роберты до самой смерти была бы крыша над головой.

— Сержант, — Линли кивком указал ей на записную книжку, праздно лежавшую возле стакана с тоником. — Будьте так добры.

Стефа всполошилась, увидев, что Барбара достала ручку.

— Выходит, это допрос? — Она выдавила из себя улыбку. — Боюсь, я мало чем смогу помочь вам, инспектор.

— Расскажите, почему они поссорились из-за Роберты.

Обойдя стойку бара, Стефа придвинула к столу удобный стул с подушкой и уселась бочком напротив полицейских, глянула на стопку фотографий и поспешно отвела глаза.

— Я расскажу вам, что знаю, но я знаю очень мало. Вам бы лучше расспросить Оливию.

— Оливию Оделл, вашу…?

— Мою невестку. Вдову моего брата Пола. — Стефа опустила стакан на стол и накрыла страшные фотографии листком с заключением экспертизы. — С вашего разрешения, — пробормотала она.

— Извините, — тут же отозвался Линли. — Мы так привыкли к этим ужасам, что просто их не замечаем. — И он одним движением сгреб все в папку. — Так что за ссора вышла у них из-за Роберты?

— Оливия рассказывала мне — она как раз была в «Голубе и свистке», когда все это произошло, — что все началось с разговора о том, как выглядит теперь Роберта. — Стефа задумчиво вертела в руках стакан, выводя пальцем узор на стекле. — Ричард тоже родом из Келдейла, но много лет назад он уехал, сажал ячмень где-то в Линкольншире, на болотах. Он там женился, пару детей завел, а когда дела не заладились, вернулся в наш Кел. Говорят, — улыбнулась она собеседникам, — говорят, Кел своих не отпускает. Так оно и вышло с Ричардом. Он уехал примерно девять лет назад, а когда вернулся, то был прямо-таки потрясен тем, как переменилась Роберта.

— То есть тем, как она теперь выглядит?

— Она не всегда была такой, как сейчас. Разумеется, она уродилась довольно крупной и в восемь лет, когда Ричард собрался уезжать, была уже девочкой упитанной. Но теперь она… — Стефа умолкла, подбирая выражение, которое, не будучи слишком грубым, тем не менее передавало бы суть.

— Расползлась, — подсказала Барбара. «Как корова», — дополнила она про себя.

—Вот именно, — с облегчением подхватила Стефа. — Ричард очень дружил с Робертой, хоть он и старше на двенадцать лет, и вот, когда он вернулся и увидел, что его кузина так изменилась к худшему — я имею в виду внешне, так-то она осталась прежней, — это был для него тяжкий удар. Он упрекал Уильяма за то, что тот-де забросил девочку, а она нарочно так обращается с собой, пытаясь привлечь внимание отца, заставить его о ней позаботиться. Уильям впал в ярость. Оливия говорила, она в жизни не видела, чтобы он так злился. Бедняжка, ему в жизни и так хватало проблем, а тут еще родной племянник обвиняет невесть в чем. Однако они быстро помирились. Ричард на следующий же день попросил прощения. Уильям так и не сводил девочку к врачу, уж очень он был неуступчивый, но Оливия подобрала ей диету, и с тех пор все шло хорошо.