Капкан для Бешеной

Что-то, видимо, сообразив, Воловиков спросил:

– Лямкина?

– Маргарита Монро, – усмехнувшись одними губами, поправила Даша. – А голос все-таки богатый…

– Ага, – осторожно вставил реплику Михалыч. – Последний альбомчик, я только вчера вечером купил, не ставил еще. Теперь, выходит, самый последний… Жалко. Пела-то она хорошо.

– А я как-то и не интересовался, – признался Воловиков.

И стал внимательно слушать – так, будто это могло помочь, дать какой-то ключик.

– Говорите, я молчу!

Как уверенно вы лжете…

Что же, вы себя спасете.

Я одна по векселям плачу…

Говорите, говорите, я молчу!

Слева, на обочине, примостился мерседесовский автобус, знаменитый на весь Шантарск экипаж цвета спелой вишни, украшенный черным силуэтом рыси в белом круге. Из приоткрытых окошек валил сигаретный дымок – волкодавы полковника Бортко слегка расслабленно бдили, не случится ли какой разборки. Автобус приветственно мяукнул клаксоном, но Михалыч не ответил, выехал на асфальт и погнал под восемьдесят, бормоча:

– Хорошо им сидеть с пушками наперевес, когда мозгов не надо, а тут интеллектом шевели…

Он всю сознательную жизнь шевелил как раз баранкой, но давно уже привык причислять к уголовному розыску и себя – так давно, что не только он сам, но и все остальные как-то свыклись, и подобные тирады их уже не удивляли.

И посему Воловиков чисто машинально бросил:

– Ты на дорогу смотри, сыскарь, а то еще на чужую мину напоремся…

– Ну, не настолько уж у нас жутко, чтобы растяжку поперек шоссе крепили… – беззаботно отозвался Михалыч. – Снег сошел, махом долетим в лучшем виде.

…Накаркал, как выяснилось через четверть часа. Почти до самого конца они ехали без происшествий, но на проспекте Мира дорогу перегородила огромная толпа. Перегородила не им конкретно – к ним оказались обращены лишь спины. Центром притяжения служил бывший обком партии, помпезный домина сталинской постройки – где ныне, как заведено, обосновался всенародно избранный губернатор. Местный колорит, правда, заключался в том, что шантарский губернатор, в отличие от неисчислимого множества коллег по демократическому истеблишменту, в старые времена при обкоме КПСС не состоял, а был кандидатом экономических наук и умел говорить красиво. Последнее качество его и забросило в нынешнее кресло – и, похоже, лет пять назад электорату следовало бы крепенько подумать…

Картина для последних месяцев была самая обычная – повсюду самодельные бумажные плакатики с разнообразнейшими призывами, от жалостных просьб выдать, наконец, зарплату за последние полгода до кровожадных призывов к топору, кое-где реют алые знамена, несомненно, в непосредственной близости от них, как обычно, обретаются вождь шантарских коммунистов Мурчик и самый патриотический редактор Пищалко, подальше, под своими экзотическими эмблемами, расположились жириновцы и яблочники вкупе с лидерами вовсе уж микроскопических партиек. Промелькнул, вихляясь и жестикулируя на ходу, достославный Потылин, притча во языцех, недавно создавший аж из трех человек Партию Истинных Защитников Демократической Альтернативы, столь явный шиз, что даже грубые сержанты брезгливо обходили его сторонкой – пока не вцепился зубами в казенную дубинку…

Дело ясное: снова отчаявшийся демос пытался втолковать «кратии», что ему, демосу, совершенно нечего жрать, а разномастные партийцы моментально сбежались попечаловаться над оскорбленными и униженными (и попутно втолковать, что только голосование за их партию приведет к наступлению золотого века). Шантарский народ даже в горе оставался по-сибирски добрым – и оттого партийных вождишек никто не бил, ограничиваясь вялыми матерками…

Расставленные в превеликом множестве милиционеры особо не усердствовали и не нервничали. Заранее можно было предсказать, чем все кончится: еще с часок толпа будет выпускать пар, требуя, чтобы к ним вышел губернатор (давным-давно эвакуировавшийся через заднее крыльцо), потом появится какая-нибудь сытая шестерка в галстуке, попросит выбрать депутацию и кратенько изложить требования, еще через полчасика другая шестерка депутатов примет, похлопает по плечу, поскорбит вместе с ними и отправит восвояси…

– Пешком придется, а? – спросил Воловиков. – Так оно проще…

В самом деле, пешком им предстояло пройти метров двести, а машина, поверни она назад, из-за обилия в центре улочек с односторонним движением вертелась бы минут пять, прежде чем попала к крыльцу городского УВД.