Капкан для Бешеной

Для Даши дополнительным испытанием оказалось еще и то, что ее впервые явили миру в качестве и. о. начальника городского угро. Пришлось, конечно, влезть в мундир – и ощутить некоторую неловкость под пытливыми взглядами полусотни пар глаз. Кое-кто о новом назначении прослышал заранее, либо по должности, либо благодаря сарафанному радио, но для большинства получился сюрприз. Можно представить, сколько будет сплетен – в пересудах чиновники любого ведомства дадут сто очков вперед бабкам с дворовых лавочек, ибо пересуды эти – неотъемлемая часть чиновничьего бытия. Неважно, полагаются чиновникам погоны или униформой остается штатский костюмчик…

Но справилась, в общем – успела подготовиться, да и знала предмет трудами покойного Воловикова. Методика была разработана, конечно же, до нее, оставалось браво отрапортовать о полной готовности и сидеть с умным видом, делая соответствующие заметки в блокноте, – все равно потом получишь уйму документов, где те же ценные указания будут разжеваны на сто кругов…

Самое паршивое, что приходится сидеть до конца. И она сидела, равнодушно слушая сетования майора из батальона ГАИ. На него, как гром с ясного неба, свалились лишние хлопоты – в кои-то веки Шантарский военный округ решил провести маневры на дивизионном уровне, часть техники должна была проследовать своим ходом впритык к северной окраине города, и на отдельный батальон свалились лишние хлопоты.

«Впрочем, это, как в анекдоте, – подумала она, слушая вполуха жалобы майора на нехватку бензина и запчастей для разболтанных легковушек. – Мне бы ваши заботы, Марья Петровна…»

С Галаховым так и не удалось поговорить – его, едва совещание кончилось, перехватил генерал Трофимов. Даша так и не решила, хорошо это или плохо, что не перекинулись словом. Может, и к лучшему – неизвестно еще, как он примет ее светлую идею установить наблюдение за штабом округа…

Вернувшись к себе, она шагала по коридору в глубокой задумчивости – и оттого проглядела опасность, от которой при другом раскладе могла и спастись бегством. На фанерном стульчике возле ее кабинета восседал Петр Матвеич Кухарук, и на коленях у него лежала не обычная тощая папочка – картонное вместилище толщиной с кирпич. Из-под расстегнутой шубейки павлиньим разноцветьем светила орденская колодка солиднейших размеров. Ветерану органов недавно стукнуло восемьдесят, но он был хоть и тощ, как вяленый лещ, однако, боек и верток, подобно престарелому генералиссимусу Суворову. Знающие люди как-то говорили Даше, что по старинной примете такое случается от пролитой крови: дольше всех живут фабриканты оружия, фельдмаршалы и просто маршалы – любимцы смерти, поставщики костлявой…

Кухарук вышел в отставку майором, но клиентов костлявой успел переправить несказанное количество – сначала резал финских егерей в жесточайшей лесной войне без правил на Карельском перешейке, потом перехватывал немецких парашютистов в первые месяцы войны, партизанил в Белоруссии, чистил тылы двух фронтов, гонял бендеровцев по Карпатам, тренировал польскую погранохрану в те веселые времена, когда земли к востоку от Эльбы кишели вовсе уж неизвестно чьими бандами, успел даже пошерудить в Маньчжурии, о чем рассказывал вовсе уж скупо. Профессионал был крутейший – именно он не так давно показал Даше, как следует качественно калечить человека обычной авторучкой, а также за десять минут растолковал, почему знаменитые «А зори здесь тихие» Васильева являют собою, с точки зрения специалиста, чушь собачью, не имеющую и тени реальной основы. Если бы он при этом еще и не писал стихов…

На три буквы не пошлешь – живая легенда… Пришлось со всем почтением пригласить в кабинет и соорудить чайку. Все шло, как обычно – хрупкий старичок долго сетовал на рыночные отношения, безжалостно зарубившие на корню его первую и единственную книжечку, презентовал Даше последний шедевр: балладу «Мог стать генералом» в машинописном исполнении. Она рассеянно выхватила взглядом эпохальное четверостишие:

• – Рванул капитан дверь притона рукою
• и крикнул: «Ни с места! Стреляю!»
• Но тут грянул выстрел… и вниз головою
• он пал, прошептав: «Умираю…»

И пропела про себя без тени почтения услышанное где-то:

• – Ах, где мой табор, маманя с батей,
• пришли мильтоны, да на закате…
• И грянул выстрел, второй и третий,
• и сиротою рассвет я встретил…

Удивительно ложилось на тот же мотив… Подняв глаза от листочка, она с ужасом обнаружила, что Кухарук водрузил папку на стол, распутывает желтые тесемочки… Лицо у него стало важное, прямо-таки озаренное.