Ледяное сердце не болит

Несчастный цербер махнул рукой:

– Ладно, пошли посмотрим наши камеры. Только я вас запишу сейчас. Можно еще раз ваши документики?

Охранник долго переписывал данные с удостоверения майора. Дима тоже полез было за пазуху (опер смотрел на него с неподдельным интересом: какую он-то ксиву покажет?). Однако страж махнул рукой:

– Одного хватит.

Затем в каптерке, расположенной в бельэтаже, Полуянов и Савельев при непосредственном участии печального охранника отсмотрели все, что снимали нынче утром обе камеры наружного наблюдения предприятия «Транскредитгаз – Центр».

Одна из камер все время демонстрировала участок, расположенный непосредственно перед входом в подъезд: тротуар, обочину и даже малую часть дороги. Человек, следующий не внутрь особняка, а лишь проходящий мимо, появлялся в поле зрения объектива на одну-две секунды. Ради того, чтобы рассмотреть каждого, приходилось всякий раз останавливать запись. В числе спешащих утренних прохожих Диме удалось узнать Надину начальницу – ту самую, с которой подруга познакомила его вчера. (Вчера! С ума сойти! Кажется, так давно это было!) Начальница проследовала мимо особняка в восемь пятьдесят четыре. Среди знакомых лиц была также и Надина напарница, игривая красотка Кристина. Та с явным опозданием пробежала мимо камеры в девять тридцать три. Однако Надежды среди тех, кто спешил мимо особняка в Историко-архивную библиотеку, не оказалось.

– Значит, ее схватили раньше, – вполголоса заметил Полуянов.

– Или она шла по другой стороне улицы, – хмыкнул майор.

Затем они взялись просматривать записи второй камеры. Та «простреливала» пространство вдоль особняка, от подъезда и метров на тридцать, практически до самого угла. На нее Полуянов возлагал большие надежды, чем на первую, но… Он опять ясно разглядел в мониторе и Надину начальницу (та хмурилась, торопилась), и потом безмятежную свистушку Кристину. Однако вновь он не заметил никаких признаков Митрофановой. И – ничего подозрительного. Ни странных машин, ни околачивающихся вокруг, караулящих жертву людей.

– Что будем делать дальше? – шепнул Полуянов майору, когда они отсмотрели видеопленку.

Опер не ответил, потянулся, встал.

– Вы до которого часа дежурите завтра? – резко спросил у черного охранника.

– Смена у нас в восемь тридцать.

– Во сколько начинает работать ваше предприятие?

– В девять ноль-ноль.

– Кто-то ведь и пораньше, наверно, приходит?

– Ну да. Есть у нас такие. Трудоголики.

– Отлично. Тогда завтра сюда в восемь ноль-ноль прибудет капитан Полуянов. Опросит сотрудников. Может, кто-то из них наблюдал в окно что-то подозрительное. Не забудьте, капитан, – повернулся Савельев к Диме, – захватить с собой фотографию гражданки Митрофановой.

– Есть, – браво бросил постепенно входящий в роль мента журналист.

– Ребят, а что случилось-то? – спросил страж. – Чего вы ищете?

– Есть основания полагать, – отрубил опер, – что утром здесь, в непосредственной близости от вашего здания, было совершено преступление: похищение человека. Женщины. Молодой женщины.

– Охо-хо, – покачал головой охранник – явно отставник, бывший служака. – Что за времена гребучие настали…

– Спасибо вам за сотрудничество, – пожал ему руку опер.

– Благодарю вас, – поручкался с ним и Полуянов.

Когда они вдвоем с опером вышли в полутемную стынь переулка, Савельев спросил:

– Ну, что, крыспондент, тебе ясна твоя программа на завтра?

– В принципе ясна. А что делать, если они тут у меня ментовское удостоверение будут просить?

– Ну, это твои проблемы. Я завтра занят под завязку.

Они медленно пошли в сторону метро, и Дима все зачем-то смотрел себе под ноги: будто хотел найти еще что-то, какую-то улику или след исчезнувшей Нади.

– Кроме того, – опер указал пальцем на старинный доходный дом, возвышающийся в глубине Солянского проезда, – советую опросить жильцов двух верхних этажей того дома. Оттуда из окон они вполне могли видеть место происшествия. Если происшествие, конечно, действительно имело место быть.

– Слушаюсь, товарищ майор, – ухмыльнулся Полуянов.

– Ну, если будет что-то новенькое, немедленно мне звони.

– Спасибо тебе, Вася, что помог, – с чувством ответствовал журналист.

– Пока совершенно не за что.

– Может, тебя подвезти куда?

– А где твоя тачка?

– На проспекте Мира я ее бросил, у «Алексеевской».