Ледяное сердце не болит

Надя начала сгибать и разгибать ее в разные стороны до тех пор, пока перекладинка не оторвалась. Прекрасно. Теперь в руках у девушки оказался железный штырь длиной сантиметров тридцать. Неплохое оружие. Хотя бы для того, чтобы достать эту гадскую телекамеру под потолком.

Не особо задумываясь о последствиях, Надя вновь залезла на табуретку. Примерилась, размахнулась – и обрушила удар на видеокамеру. С первого раза ничего не вышло. Со второго – тоже… А раза с десятого Надежда сумела расколотить своей железякой линзу объектива. Наземь посыпались стеклянные осколки.

«Вот тебе! – воскликнула Надя, адресуясь к маньяку. – Будешь знать, как за девушками подглядывать!»

После того как Надежда расправилась с камерой, настроение у нее поднялось. Она уселась на табурет, отдышалась, а потом сказала себе (удивительно, как быстро человек в одиночестве привыкает разговаривать сам с собой!): «Ну, что ж – теперь можно и помыться».

И хоть у Нади не было ни мыла, ни шампуня – и всего пять литров тухлой воды, она сумела более-менее совершить свой туалет. И после того как помылась, настроение стало совсем радужным, словно она и не в одиночном заключении находилась, не в лапах маньяка. И все время в голове вертелась мысль, которую она опять высказала вслух: «Дима меня спасет! Димочка меня обязательно спасет». Да теперь она и сама была прекрасно вооружена для боя.

«Вооружена-то вооружена, – подумала Надежда, – да только хватит ли у меня решимости и сил, чтобы схватиться с маньяком? Он – мужчина. Он – мощный в плечах, выше меня, у него сильные руки. В открытом бою он, наверное, со мной и безо всякого оружия совладает. Значит, надо применить хитрость. Напасть неожиданно, из-за угла. Он ведь не ждет, что покорная жертва окажется вооружена и станет сопротивляться».

Надя пожалела, что сгоряча разбила видеокамеру. Это может насторожить его. К тому же, если маньяк станет просматривать в режиме записи все ее манипуляции с кроватью, он точно насторожится. И явится сюда, в ее подвал, подготовленным и вооруженным.

Но зато, можно быть почти уверенной, что похититель действует в одиночку. Если бы кто-то страховал его, он должен был заметить, что Надежда вытворяет с кроватью и видеокамерой. И, наверно, пресек бы попытку бунта и порчу имущества.

Размышляя о своих шансах, Надя потихоньку приводила свой каземат в порядок. Она и по жизни обожала, чтобы пространство вокруг нее было организованным, все вещички находились на своих местах. А теперь, в сырой каморке, порядок был вопросом жизни и смерти. Главное – не насторожить похитителя. Он и без того будет, наверное, держать ухо востро, когда не увидит изображения на своем мониторе (или с помощью чего он там за ней наблюдает?).

Осколки объектива Надя собрала с пола и ссыпала в таз с грязной водой. Туда же полетели высыпавшиеся из матраца труха и вата. Теперь похититель может заметить урон, который нанесли его имуществу, только когда будет выносить грязную воду. А может, он доверит эту черную работенку самой Наде?..

Она заново собрала кровать. Установила ее на прежнее место. Затем бросила на нее матрац дырой вниз. А верхний край его подняла, наполовину прикрыв спинку. Если она будет полусидеть на кровати, опираясь на него, похититель вряд ли что-нибудь заметит.

Оба шара-набалдашника Надежда оставила в кармане джинсов, а железный прут сунула под матрац в изголовье кровати. И в качестве последнего аккорда переставила к кровати табуретку и водрузила на нее пустую миску, бутылку с водой и пустой баллон. С первого взгляда получалось, что ничего здесь не произошло. Покорная, смирная жертва поела, попила, помылась – и кротко лежит, ждет своей участи. На самом деле, полусидя на кровати, Надежда продумывала план своих дальнейших действий. И отчаянно трусила. Ее козырь – внезапность, но как, когда, каким образом лучше напасть на маньяка?

И в этот момент на верхнем этаже раздались знакомые звуки: сперва скрип открывающихся ворот, потом мерное урчание движка, шелест шин по гравию. А вот хлопает дверца, и человек выпрыгивает из кабины. Закрываются двери гаража…

Надя напряглась. Нервы натянулись в струнку. Она приготовилась к бою.

***

Он спешил.

Надо было взять Жанну Ойленбург до того, как она вновь переедет за город. Из загородного дома она выезжала редко и в основном либо в сопровождении мужа, либо горничной. Поэтому следовало схватить ее в Москве.

Пока Кай добирался до Гостиницы, он следил по карманному компьютеру за местоположением Ойленбург. Маячок, прикрепленный к днищу «Купера», сигнализировал, что она выехала из Палашевского переулка, спустилась вниз по Тверской, развернулась у телеграфа, а потом по бульварам добралась до Петровки. На Петровке она запарковалась в устье Кузнецкого Моста: то ли по магазинам пошла, то ли в кафе – а может, у нее свидание?