Ледяное сердце не болит

Новую встречу назначили в редакции. Теперь Дима писал все объяснения главаря киношколы на диктофон. Больше того, он пригласил в качестве свидетеля (чтобы потом наставник молодежи не смог утверждать, что его слова извратили в газете) секретаршу главного Марину Максимовну.

Сначала руководитель киношколы вел себя, словно пятиклассник, которого вызвали к директору: юлил, врал, путался. Марина Максимовна смотрела на него с изумленным осуждением. Диме, даром что он был тогда молод, пришлось на своего героя прикрикнуть:

– Что, на вас наводят напраслину? Или все-таки – было? Да или нет?!

– Да, было, – сознался наконец директор, и капля пота быстро пробежала по его лбу. – Но я их, девчонок, не принуждал! И даже пальцем к ним не прикоснулся! Пальцем!.. Это ведь красота, искусство!.. Высокая эротика!.. Как боттичеллиевская «Весна»!.. Как «Последнее танго в Париже»!.. Я могу вам показать пленки!.. Вы интеллигентный человек, сами все увидите!..

– Не надо, пожалуйста, мне ничего показывать! – отчаянно выкрикнул Полуянов и схватился за голову: – Почему, ну почему же вы сразу мне об этом не рассказали?!

– Почему? Не знаю. Я боялся, запутался. А они, – педофил указал пальцем на потолок, – они предложили мне сделку: или я ухожу подобру-поздорову из студии, или они начинают уголовное преследование…

– Как же вы могли так подставиться! – удрученно вздохнул Дима. – И меня подставить!..

Впрочем, он тут же вспомнил слова своего наставника, мэтра Колосникова: «Статья как футбол: должна состояться при любой погоде». И Полуянову вдруг пришел в голову новый поворот темы:

– А те девчонки? Те, которых вы в эротических фильмах снимали? И которые теперь на вас в прокуратуру телеги пишут? Кто они? С ними я могу поговорить?

После долгих препирательств эротоман все-таки выдал Диме имена и телефоны двух девушек-подростков.

– А я так хотел вас защитить… – сказал на прощание директору, разводя руками, молодой Полуянов.

Журналистика оказалась профессией, где человеку, даже юному (по меркам нынешнего века), как тогдашний Полуянов, приходилось решать сложные моральные дилеммы. И для того чтобы брать на себя сию ответственность, требовалось для начала быть полностью уверенным в себе.

В себе – и в своем моральном праве судить.

В ту начальную пору своей карьеры Дима считал, что он этим правом безоговорочно обладает. Что он получил его вместе с образованием на самом крутом журфаке страны (с видами на Кремль) и красной корочкой с надписью золотыми буквами «ПРЕССА».

Однако перед тем, как вынести суждение, следовало выслушать все стороны конфликта. И хотя уголовное право разрешало допрашивать несовершеннолетних лишь в присутствии родителей, журналисту никто не мог запретить поговорить один на один с девчонками, ставшими эротическими моделями (и потерпевшими по уголовному делу). Они-то о чем думали, когда снимались голыми? И потом: когда подавали заяву на своего учителя в прокуратуру?

Первая потерпевшая отказалась говорить с журналистом наотрез. Она просто захлопнула дверь перед Диминым носом.

Вторую он подкараулил у школы. Трепетная красавица курила за углом вместе с подругами длинные тонкие сигареты.

– Разговор есть, – взял девушку за локоток Полуянов, левой рукой небрежно демонстрируя свое удостоверение с золотым тиснением. Школьница оглядела красавца-журналиста и дала увлечь себя в ближайший сквер, где одуряюще пахло сиренью. Они сели на лавочку. Гроздья сирени свешивались с кустов. Мимо прогуливались молодые мамы с колясками или с уже самостоятельно топающими по земле малышами. Начав с простых вопросов, репортер все-таки разговорил девчонку. И на главный вопрос: «Почему?» – она рассказала:

– Я подумала: годы-то уходят! Скоро я, может, замуж выйду, и ребенка рожу, и стану толстой коровой. Задница в три обхвата, как у матери моей, и сиськи обвислые… И никто никогда не узнает, какой я была! Какая стройная, красивая, упругая!.. Наши мальчишки разве оценят?! Они юнцы совсем, молоко на губах не обсохло, только об одном и думают… А руководитель наш – нет, он не такой. Он до меня даже пальцем не дотронулся!.. Только советовал мне, как встать, как повернуться, как улыбаться…

– И у вас с ним ничего не было?

– Нет! Ничего! Я ж говорю: даже пальцем он меня не тронул!..

– А где вы снимались? У него дома?

– Нет, в студии, вечером, когда все ушли.

– А перед тем как сниматься, выпивали?