Фарамунд

Тревор кивнул довольно:

— Понимают... Ага, так о чем ты?

— Лютеция... — напомнил Фарамунд. — Лютеция!

Тревор хлопнул себя по лбу, взревел:

— Ах да! Хорошая новость... ну, как мне кажется. Лютеция согласна переехать в бург Лаурса. Ну, который теперь твой.

Дыхание перехватило в груди Фарамунда так внезапно, что он ощутил боль, будто с размаха ударили в живот. По телу пробежала болезненная дрожь. В глазах защипало, он со страхом понял, что готов разрыдаться от внезапного чувства облегчения.

Он вскочил, суетливый, как раб перед грозным хозяином. Тревор хватал головки сыра, разламывал, совал в пасть, но глаза следили за молодым вожаком с сочувствием.

— Это не бург Лаурса, — вырвалось у Фарамунда. — Это теперь ее бург!

— Я ей так и говорил, — кивнул Тревор.

— И что же?

— Ну, ты же знаешь Лютецию... Она сроду чужого не возьмет. Скорее, все свое отдаст.

— Но ты ж ее уговорил?

— Да, но...

— Что?

— Просто уговорил, вот и все. Бург лучше, чище. Мол, все равно, говорю, это временно. А там, когда все наладится, постараемся отыскать ее римскую родню.

Сердце Фарамунда сжалось. Тревор разрывал мясо, ел уже неспешно, глаза из-под набрякших век поглядывали сонно, но с сочувствием.

— Но, как я слышал, — проговорил Фарамунд тревожно, — от ее римской родни никаких вестей...

Тревор кивнул:

— Да не трясись. И не заглядывай так далеко! День прошел, мы целы, и то ладно. Она согласилась переехать — это уже много! А там поглядим.

— Ну, так чего же, — сказал Фарамунд растерянно. — Так ты давай, не сиди... Поедем ее забирать?

Тревор сделал повелительное движение дланью, Фарамунд послушно опустился на лавку, однако ноги сами подогнулись так, что в любой миг подбросят до потолка.

— Она согласилась, — пропыхтел Тревор. Рот был забит сыром и хлебом, щеки раздулись, как у хомяка в августе. — Но поставила условие...

— Любое, — выпалил Фарамунд. — Любое!.. А какое?

— Твои разбойники в бурге.

— Понятно. Повесить?

— Зачем же... Каждый хорош на своем месте. Просто надо их заменить ее людьми. Ну, которых она знает, которые не надерзят... Ты ж пойми, каково ей пользоваться милостью разбойника... пусть и бывшего!

Он говорил рассудительно, надолго замолкая, когда припадал к кувшину, и Фарамунд готов был шарахнуть кулаком по донышку, Понятно, им хочется, чтобы и его духом там не пахло. Не было напоминаний, что они пользуются даром от того, кого считали простолюдином, а затем — разбойником.

— Все сделаю, — сказал он торопливо. — Все!

— Все надо так, — рассуждал Тревор, — дабы не было урону чести... Понятно, жизнь с нашей честью не считается, иной раз такое делать заставляет... но другой раз лучше помереть, чем переступить через закон, данный богами, верно?

Фарамунд сказал умоляюще:

— Ты же умный, ты же знаешь Лютецию! Давай сделаем так, чтобы ни пылинкой ее не задеть! Я лучше умру, лучше всю кровь отдам по капле, чем даже в мыслях своих дерзновенных хоть малейший урон ей нанесу!

Тревор снова надолго припал к кувшину, две тонкие струйки побежали по широкому подбородку — воздаяние богам, отлепился с явной неохотой, но надо же и дыхание перевести, бухнул, как припечатал:

— Добро! Заручившись твоим согласием, я сегодня же выезжаю обратно. Хотелось бы погостить, поглядеть, что ты заграбастал... умелый из тебя воин, как погляжу, но хочу свою дорогую племянницу в безопасности устроить!

Фарамунд оглянулся, гаркнул одному из слуг:

— Эй, как тебя?.. Беги вниз, пусть выберут двух лучших коней. Одного под седлом, другого — заводным.

Тревор выглядел польщенным, но для приличия пробурчал:

— У меня конь вообще-то добрый. Только покормить да чистой воды с ведерко...

— Может быть, — спросил Фарамунд с беспокойством, — дать в провожатые с десяток воинов?

Тревор оскорбился:

— Я похож на слепца с палочкой?

— Времена неспокойные...

— Где прошли твои люди, — сказал Тревор, — там надолго успокаивается.

Фарамунд не понял, похвала или оскорбление, но в мыслях только Лютеция, как наяву видел ее точеный профиль, чистое одухотворенное лицо.

— Когда вернешься?

Тревор задумался, подвигал морщинами на лбу.

— Как только, — сказал он, — так сразу. Мы с Редьярдом поскачем споро, только бы во владениях ее отца отыскались свободные люди... Нет, лучших он не отдаст, придется набирать из деревень. Тут уж ничего не скажет, скривится, но отпустит. Я думаю, довольно будет привести десятка два! А остальных по мере надобности можно набрать из окрестных деревень. Даже хорошо, если корни дворцовой челяди будут в окрестных селах. Все новости и слухи узнаем вовремя...