Жизнь взаймы

– Допустим.

– Так вот, больше я ничего тебе не скажу. – Она поднялась и едва не упала, но Паленый вовремя ее подхватил. – Ни-че-го! Что-то голова кружится…

– Я не настаиваю, – ответил Паленый, поддерживая ее под локоток.

– И правильно. У каждой женщины много… ик!.. личных тайн. Но это не значит, что ей нельзя доверять. Особенно, когда она любит тебя. Ты доверяешь мне?

– Как себе.

– Вот за это ты всегда мне нравился. Может, я повторяюсь… ик!.. Извини. Может, я повторяюсь, но должна, нет, просто обязана сказать, что ты мужчина моей мечты. Дай я тебя поцелую. Не волнуйся, я по-дружески. За это Анка не будет на тебя бочку катить.

Паленый подставил ей щеку.

– Сп… Спасибо. А теперь проводи меня… к машине. Я улетаю. Под моими ногами тучки, тучки… Такие пушистые. Но почему по ним так трудно шагать?

Проводив Лизку, которая пьянела буквально на глазах, и передав бесшабашную бизнеследи в руки ее личного водителя, который принял свою начальницу без каких-либо эмоций (наверное, уже привык), Паленый вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд.

Подняв голову, он успел заметить в одном из окон Анну Григорьевну. Увидев, что Паленый смотрит на нее, она резко отпрянула вглубь комнаты.

"Красивая…", – мечтательно подумал Паленый. Бледное лицо Анны Григорьевны, на котором выделялись большие выразительные глаза, показалось ему ликом мадонны, нарисованным на стекле.

Глава 19

Тимошкин не заставил себя долго ждать. Он приехал к десяти утра, после курьера фирмы (который привез для Анны Григорьевны почту), и сразу же попросил, чтобы ему сварили кофе, да покрепче. Капитан выглядел немного уставшим, а его помятый серый костюм казался припорошенным пылью.

– Это все деяния Щурова, – отдал он, отдавая Паленому дискету. – То есть, те, которые нам удалось зафиксировать. Большинство из них имеют весьма слабую доказательную базу, сразу предупреждаю.

– Что так?

– Наш народ очень не любит судейских. Историческая память, знаете ли… Поэтому исполнять свой гражданский долг в качестве свидетелей наши люди не рвутся.

– Только ли в этом причина?

– Не только. Кого подкупили, кого запугали, ну, а некоторые уже на небесах и жаждут побыстрее встретиться со Щуровым, чтобы сказать ему прямо в лицо (или что там от человека остается, когда он отправляется в загробный мир), что он большая редиска, нехороший человек.

– Думаю, что от этого ему в заоблачных высях будет ни холодно, ни жарко.

– Как сказать… В Библии написано, что грешникам уготован ад.

– Я совершенно не сомневаюсь, что Щуров, дабы замолить свои грехи, где-нибудь построил церквушку за свой счет. Так что он уже получил индульгенцию. Негодяи большого калибра очень предусмотрительны.

– Насчет церквушки вы попали прямо в яблочко, – ухмыльнулся Тимошкин. – Есть такой факт. Правда, он числится там одним из спонсоров.

– Ну вот, у него уже и компания есть, чтобы не скучно было ходить в райские кущи на пикники.

Тимошкин как-то странно посмотрел на Паленого и сказал не без ехидства:

– Между прочим, ваша дражайшая супруга, Александр Игнатьевич, тоже числится в списках жертвователей на этот храм Божий.

– Не знал. Вернее, забыл, – спохватился Паленый. – Ну что же, тем лучше. Теперь можно не беспокоиться хотя бы о прощении грехов. А то в последнее время что-то много разных забот на меня навалилось.

– Да и грехов у вас прибавилось…

– Не возражаю. Думаю, что вскоре их будет еще больше.

Тимошкин с невольным уважением посмотрел на закаменевшее лицо Паленого и сказал:

– Только не забывайте, что карать преступников – не ваша прерогатива. Будет обидно, если вы переступите черту.

– Есть предложение заняться делом, – резко молвил Паленый. – Душещипательные беседы оставим на потом.

– Не возражаю.

– У вас есть какие-нибудь новости?

– К сожалению…

– То есть?..

– Меня начали прессовать.

– Даже так… Каким образом?

– Ну, для начала мне подкинули еще несколько дел. Мелочь, конечно, но все равно они требуют времени. А его и так в обрез.

– Это все?

– Нет. Еще был разговор по душам с моим непосредственным начальником. Правда, он ходил вокруг да около, так как знает, что я не терплю, когда на меня давят, но осторожно намекнул, что мне не следует чересчур усердствовать при расследовании вашего дела.

– Он что, работает на мафию?

– Не думаю. Как это говорится – "в порочащих связях не замечен". Но у него есть ахиллесова пята – приближается время выхода на пенсию. Вот он и не хочет, чтобы ему дали под зад коленом и вышибли из органов только потому, что не откликнулся на просьбу кого-то из "отцов" города. Ведь в таком случае накроются все надбавки за выслугу лет, да и сама пенсия будет урезана как минимум наполовину. Его можно понять.