Золотая дева

Тот, в отличие от супруга, ответил сразу и встретиться с ней согласился охотно. Даже милостиво предложил самой выбрать время и место.

Елена, разумеется, предпочла свою территорию. Пригласила Нурлана в самый первый и самый любимый из фитнес-клубов. В свой кабинет в пентхаусе. И назначила встречу на час дня. Время выбирала специально – чтобы тот успел проголодаться, а она ему даже кофе не предложит. Адвокат мужа – не муж. Этого злить можно сколько угодно.

Тем более что она сама сейчас зла. Ох, как зла!

Предыдущую ночь ей пришлось провести в городской квартире. Кривцовы с тех пор, как переехали в особняк, там и не появлялись ни разу. И уборщицы не держали – Елена, как вошла, едва от пыли не задохнулась. И ни кофе, ни чая, холодильник пустой, шампунь и ополаскиватель просроченные… Кремы все остались в особняке, косметики у нее с собой оказалось минимальное количество – освежить макияж можно запросто, а с нуля накраситься уже сложнее. Не говоря уже о белье, колготках, одежде – все достойное Елена давно за город перевезла, на квартире одно старье оставила… Вот с раннего утра и пришлось бежать по бутикам и одеваться практически заново. А в новом наряде (хотя сел тот идеально) чувствовала себя она неуютно. И рукава разглажены не так, как она привыкла, и пахнет магазином. Как будто впервые в жизни в приличный костюм оделась… Уже за одно это унижение Макара следовало бы пристрелить!

Потому встретила мужниного представителя крайне холодно. Едва кивнула и даже сесть не предложила – впрочем, тот, не чинясь, плюхнулся в самое удобное из гостевых кресел. И снисходительно произнес:

– А вы, Елена Анатольевна, молодец, что сразу в суд не побежали.

Она царственно пожала плечами:

– В суд я, Нурлан Назимович, подать всегда успею. Но прежде хочу узнать – с чего весь этот цирк?

– Какой цирк, почему говоришь: цирк? – нарочито утрируя свой обычно еле заметный акцент, произнес адвокат. – Тут про совсем другой жанр нужно говорить. Трагедия. Драма. Обидели вы Макара Мироновича. Очень сильно обидели.

«И чем же?» – едва не сорвалось у нее с языка.

Однако от вопроса Елена удержалась. Холодно заметила:

– Ну, про обиды я со своим мужем лично поговорю. А с вами уж давайте обсуждать исключительно юридические вопросы. Итак. Что вы хотите?

– Какой жесткий… какой деловой женщина, – вновь попытался прикинуться диким горцем Нурлан, но Кривцова оборвала:

– Ваши условия? Говорите, и быстро. Времени у меня мало.

Но Нурлан – по своей ли охоте, или хозяин так приказал – продолжал валять дурака. Обвел взглядом роскошную обстановку кабинета, поцокал языком, покачал головой:

– Ух, красота! И женщина красивый, и работает красиво. Кресла кожаные, из окна – Кремль виден…

– Послушай, Нурланчик, – голос Елены заледенел. – Мы с тобой знакомы уже лет десять. И, кажется, давно распределили роли. Кривцов – твой хозяин. Я жена хозяина. А ты – исполнитель. Вот и будь добр: не витийствуй, а говори по делу. Или Макар просил тебя выяснить, в каком я настроении? Не подавлена ли? Не в отчаянии? Можешь ему передать: со мной все хорошо. Выгляжу прекрасно, чувствую себя еще лучше.

– Только глаза грустный… – перебил ее Нурлан.

Тут Лена спорить не стала:

– Да, глаза грустные. И Макару можешь передать: меня разочаровали его методы. Хотя я легко бы могла войти в свой собственный дом с помощью милиции. Просто не хочу – в отличие от него – полоскать грязное белье на глазах у посторонних.

– Вы дважды умная женщина, – уважительно произнес адвокат (внезапно избавившийся от своего акцента). – Попытайся вы взять штурмом дом, обратись в суд – сразу бы проиграли. Потому что уж нам, вы не сомневайтесь, есть, что вам предъявить.

– И что же? – подняла она бровь.

Однако Нурлан не обратил внимания на ее вопрос. Мягко продолжил:

– Но, коли вы согласны не воевать, воевать не станем и мы. Вот проект мирового соглашения… – он извлек из своего портфеля несколько скрепленных листков, протянул ей. – Просто подпишите его. И продолжайте жить спокойно, богато и счастливо.

Елена брезгливо приняла документ. Принялась читать… Да что, ее муженек, теперь уже явно бывший, взбесился, что ли? Развод – по обоюдному согласию. Ну, этого и следовало ожидать. А дальше натуральное хамство пошло. Их общая дочь, Елизавета Макаровна, остается проживать с отцом. Посещения матери – раз в неделю, на два часа (время и место встречи определяет опять же Макар). Особняк на Рублевке – Макару. Их летний дом на Лазурке – тоже ему. Ей только квартирка на «Профсоюзной»… То самое убогое, пыльное логово!