Пиранья против воров

– Хорошо, – сказала она с бледной улыбкой. – Я вам сейчас постараюсь изобразить мое место, мое положение и мое самочувствие... Все, в общем, укладывается в классическую, банальную формулу: дура девка была, когда замуж выходила... Поверила. Купилась. Нашла тихую, понимаете ли, пристань... Дело даже не в том, что он оказался не просто коммерсантом, а законником. Совсем не в том. Беда в том, что он лагерными привычками пропитался настолько... Не гадайте, не гадайте, я сама расскажу. Вы человек взрослый, жизнь повидали, в обморок не упадете... Так вот, за шесть с лишним лет моего замужества меня, простите за подробности, нормальным образом имели не более раза в год, с превеликой неохотой, когда мои слезные просьбы о нормальном сексе уж настолько достанут... Все остальное время я либо на животе лежу, либо на коленках стою, и не в уютной спаленке, знаете ли. Разоблачаться так разоблачаться. Простите за полную откровенность и за вульгарность речей, но иначе вы моего положения просто не поймете... В поместье, в главном особняке, в подвале есть такая комнатка... Оформленная под камеру. Решетки на окне, нары из неструганых досок. Пару раз в неделю, как минимум, мне там приходится сидеть в обличье юного смазливого зэка самого что ни на есть мужского пола – волосы под шапкой упрятаны, роба, штаны, даже трусы мужские. Молоденький такой смазливенький зэк, понимаете ли, мечта активного пидера. Ну вот... Как легко догадаться, заявляется в камеру битый-перебитый камерный авторитет по кличке Гвоздь и начинает новичка домогаться – когда лаской, когда легонько постукивая по почкам. Только кончается всегда одинаково, раком ставят и – в очко со всем усердием... Я вас не шокировала?

– Не особенно, – сказал Мазур, глядя в сторону.

– Вот так. Женского, пардон, органа как бы и не существует – то в очко, то, как говорится, за щеку, причем в рот еще и доминошки вставляются для облегчения процесса. Целые спектакли разыгрываются: на мужское имя откликаюсь, монологи закатываю, а в последнее время меня еще и вертухайским сержантом одевают, усики даже приклеивают... Весело, правда? Ну, что вы молчите?

– Не особенно, – повторил Мазур.

– Да уж, надо полагать... Вы знаете, иногда форменным образом, как говорится, едет крыша. Начинает казаться уже, что ты не женщина, а этот самый молоденький пидер с зоны... Но самое грустное в том, что выхода из этого положения нет. Ну какой тут может быть развод? Мне лишь однажды веселым и игривым тоном обрисовали возможные последствия малейшей попытки к разводу – и этого хватило... И признаюсь вам честно: самая заветная мечта – чтобы грохнул его кто-нибудь...

– Можно еще один нескромный вопрос? – спросил Мазур, по-прежнему избегая на нее смотреть. – А вы сами... не пытались?

Она поняла мгновенно:

– Нет. Я свои силы и возможности оцениваю трезво. У меня ни за что не получится э т о организовать и потом остаться вне подозрений. Остается на фортуну надеяться... Если, паче чаяния, е г о кто-нибудь пришьет, я, конечно, потеряю очень и очень многое, почти все. О наследстве и думать нечего...

– Почему?

– Господи, старомодный вы мой... – рассмеялась Лара так печально, что у него защемило сердце. – Разумеется, по закону я – полноправная наследница. Только закон законом, а понятия понятиями. Все моментально приберет к рукам с т а я. Прецедентов масса. Никто меня, конечно, не тронет – если буду держать язык за зубами и знать свое место. Останется мне, прикидывая... ну, квартирка, машина и те карманные деньги, что лежали в сумочке. Ну и черт с ним. Главное, буду свободна. Вот только не похоже что-то, чтобы его собирался кто-то убрать... Как вы думаете?

– Вот именно, не похоже, – сказал Мазур медленно.

– Как знать... Как знать... В последнее время, мне кажется, все как раз и идет к тому, чтобы с ним разделаться. Причем инициатор... вы только не падайте... впрочем, вы и так лежите... инициатор, очень похоже – наша милая Томочка.

– Вы серьезно, Лара? – спросил Мазур.

– Абсолютно. Вы с ней, конечно, не знакомы, она сейчас где-то в тайге... Но слышать-то должны были?

– Слышать, конечно, слышал, – сказал Мазур. – По моим сведениям – девчонка как девчонка. Будущий археолог и все такое...

– Ага, – грустно улыбнулась Лара. – Между прочим, этот будущий археолог ох как непрост... Она прочно повязана с «черными копателями». Не слышали о таких в столице? Зря... Весьма даже прибыльный бизнес. У нас в Сибири масса древних захоронений и курганов. У нищей науки руки до них не доходят – зато черные там трудятся, как прежние ударники коммунистического труда. Есть каналы нелегальной переброски – через южную границу, которой и не существует вовсе. Китайцы платят приличные деньги за любой старинный предмет, связанный с их предками – а в наших курганах эти вещички выгребают ведрами, торговля с Китаем в средневековье шла обширная. Я как-никак дипломированный искусствовед, мне эти вещи преподавали еще на первом курсе – я имею в виду, конечно, не обычаи и практику «черных копателей», а древние китайско-сибирские связи, торговые пути... Так вот, наша Тамарочка года полтора как работает с этой милой компанией. У нее в друзьях числятся оч-чень интересные китайцы, она с ними даже в Шантарске засветилась...