Пиранья против воров

– Уже наделала.

– То есть?

– Лева... ну, тот, что с нами на снимках... сдуру распустил язык. Про эти снимочки, про старые времена...

– И что? – терпеливо спросил Мазур.

– Схоронили Леву. Полгода тому. Как в песенке поется – но вчера с ножом в лопатке мусора его нашли...

– А может, чистой воды совпадение? – спросил Мазур с подначкой.

– Ага, совпадение... Вот только дня за три до т о г о Лара его отыскала и потребовала кассету. Даже денег не предлагала, стерва. Или кассета, или – «крайние меры». Лева посмеялся, послал ее подальше, дурик... А потом... Воды много утекло, она и забыла про эти снимочки, надо полагать... и вдруг аукнулось... Пустяк, если подумать... Или нет?

«Да нет, не пустяк, – подумал Мазур, представив решительное, холодное, о б т я н у т о е лицо Гвоздя. – Отнюдь не пустяк. Она ведь, насколько удалось вычислить, л е п и л а образ насквозь домашней тихони, ангела светлого не от мира сего. А тут, изволите ли видеть, в цвете показано, как наш ангелочек один п р и ч и н д а л в рот затянул на всю длину, а второй с противоположного конца засадили... Допустим, это еще не смерть и не развод, – но ведь отношение резко переменится, жить станет не в пример труднее. Жена Цезаря должна быть вне подозрений, сие не нами придумано и – не сегодня. Имидж трещинами пошел бы, а имидж ей чертовски дорог. И не говорите мне, что она не способна послать у б и в ц е в... Ого-го, я-то ее уже знаю немножко...»

– Я уже месяц дома не живу, – сообщил его собеседник. – А как же, приходили... Сообразила: если кассета сохранилась, быть она может только у меня. Вот только я ухитрился слинять вовремя, а про Нинку, – он обвел рукой комнату, – она пока не знает... Вообще, надо из этого милого города сваливать, хоть и жалко – я ж здешний...

– Твое дело, – сказал Мазур. – Ты человек взрослый... Я так понял, старая лесбиянка – это госпожа Нечаева, Анна Всеволодовна?

– А кто ж еще? Там у них хорошее гнездышко – она, Танька из «Радости», еще парочка... Я ж все подробно рассказал вашей девочке, когда вели переговоры... Она что, не рассказала?

«И никому уже ничего не расскажет, – подумал Мазур, понурясь. – Опасные игры имеют тенденцию кончаться, и печально...»

– Только меня вы ни во что не впутывайте, – заявил парень с забавной смесью воинственности и уныния. – Я вам товар отдал, бабки получил – и разбежались, как тараканы от «Рейда». Ясно?

– Чего уж яснее... – вздохнул Мазур, вставая. – Всего хорошего!

Оказавшись на улице, он не сразу вернулся к машине. Купил на углу конверт, засунул в него одну из особенно пикантных фотографий, предварительно коряво нацарапав на обороте гелевой ручкой:

«Пятьдесят тысяч баксов – в пакет. Оставишь на главпочтамте «предъявителю купюры ЬТ 6430206». Срок – три дня, иначе возьмет другой покупатель, в генеральских погонах, столичный гость. И без фокусов». Запечатал, сунул в карман и направился к машине, пробуя даже насвистывать от охватившего охотничьего азарта.

Через каких-то четверть часа получивший от него сотню тинэйджер скрылся в кондиционированной прохладе картинной галереи «Сибирия-Арт», уже через минуту появился на улице, Мазур вышел из своего укрытия, подошел к нему и выслушал доклад – конверт взяли «два качка в приемной» и обещали передать хозяйке, не распечатывая, после чего один из них скрылся в кабинете, откуда вернулся уже без конверта. Вот так, простенько и со вкусом. Честно выдав юнцу вторую сотню, Мазур вернулся в машину, сел, не включая мотора, закурил и подумал, что события вышли на самую что ни на есть финишную прямую. Начиналось самое веселое и незамысловатое – всего-то сидеть спокойно и ждать, когда тебя начнут убивать...

Глава пятая

Разводы по-шантарски

– Нормально жилетик сидит, не беспокоит? – поинтересовался Мазур заботливо.

– Чего там... – Гвоздь кончиками пальцев потрогал поддетый под рубашку бронежилет. – Степаныч, а ежели в лоб шмальнут? Я не боюсь, интересно просто, ты такой загадочный – спасу нет...

– Если это тот, на кого я думаю, он будет стрелять по тулову, – сказал Мазур. – Ш к о л а у него такая... Погоди!

Он взял засвиристевший мобильник, торопливо откинул крышечку.

– Она со вчерашнего вечера дома, – прилежно доложил Быча. – Вот только свет чего-то так утром и не зажигался...

– Ага, – сказал Мазур, щерясь. – Вот что, срочненько придумайте, под каким благовидным предлогом вам влезть в квартиру. Сначала позвоните, спросите что-нибудь: где Пиндюрин живет, Иван Христофорович, не даст ли червонец в пользу шахтеров Кузбасса... Ясно?