Уши в трубочку

Он поморщился, прервал:

– Теперь я верю, что ты рожден для войны. Кажется, твои спасители тебя недооценили. И меня ввели в заблуждение.

– Я, – сказал я гордо, – великий воин!

– Да-да, – согласился он, – потому я и зову тебя к себе. Приходи, будем править вдвоем.

– Приду, – сообщил я. – Ты тоже великий воин. Не такой великий, как я, но тоже великий. Будем править вместе. Будем убивать и вспарывать животы…

– Где ты сейчас? – прервал он.

Я видел испуганные глаза Иканы, как же, щас скажу все, еще и ключик ему дам от квартиры, где девки визжат! Размечтался.

– Близко, – сообщил я. – Устал я за эту чертову ночь. Ты щас отпусти благородную леди Икану и ее челядь, пусть идут в небесную колесницу, а мы…

Он прервал, нетерпеливый такой:

– Их я отпустить не могу, они мои гости.

Икана жестами старалась дать понять, что в гробу она видала такое гостевание, да и Додо с Гого дергались, выражали протест, я подумал и повторил:

– Нет, пусть идут.

– Не могу.

– Ты со мной споришь? – удивился я. – Я ищщо не закончил, а ты уже прерываешь, нехорошо! Дикий ты какой-то. Я, как победитель, накладаю на вас репа… репу… словом, репатриации. И контрапункции. Первое и самое важное требование – это… признать Икану самой красивой и прекрасной женщиной вашей планеты! Той самой, за которую ломают перья, клювы и копья рыцари с баронами.

Они смотрели непонимающе, ошарашено, диктатор с великим изумлением повернул голову в сторону перепуганной пленницы:

– Этой, что ли?

Я кивнул:

– Понимаю ваше недоумение. Захватив ее… вместе с ее челядью, вы уже тем самым признали ее самой прекрасной, ибо как, если не за самую прекрасную женщину Вселенной стоит рисковать жизнями, богатством, здоровьем и самой планетой?.. Но все же надо как-то подтвердить пригерольдно, в смысле, через массмедию. Врубился? А также я накладаю кое-что по мелочам, как то: доставить их на звездолет с почетом, снабдить звездолет продовольствием, а населению планеты трое суток не стричь ногти…

Весь зал превратился во множество распахнутых ртов, а у Додо челюсть отвисла до пола. Диктатор спросил непонимающе:

– А ногти… зачем?

– Должен же я придумать еще что-то, – объяснил я, – демонстрирующее полную победу? Врага нужно унизить. Сперва хотел было первой брачной ночи у всех женщин этой планеты, но… гм… боюсь, это несколько заденет благородную леди Икану… так что с превеликим, надо признаться, сожалением вынужден отказаться. Или вы не совсем счастливы принять эти условия?

Диктатор проговорил медленно, на глазах наливаясь гневом:

– Нет.

– А, ну ладно, я так и знал. У тебя сколько городов на этой планете? Всего четыре?.. Ну тогда скажи, какой из них… э-э… сжечь, как Содом и Геркуланум?

В зале настала мертвая тишина, затем он спросил осторожно:

– Ты о чем, великий воин? Даже величайший?

Я повторил терпеливо, словно говорил с умственно недоразвитым:

– У тебя есть урановый рудник. Твои рабы накопали много руды. Там же изготовили пару сот атомных бомб. Верно?.. Так вот я этой ночью проник туда, украл и спрятал в твоих городах.

Он покачал головой:

– Ты что-то путаешь. Там такая охрана…

– Липа, – опроверг я. – Вам не от кого было охранять, так что ваша охрана спала, как суслики… Суслики – это такие звери, похожие на барсуков, только барсуки спят еще больше. Барсуки – это такие звери, похожие на хомяков, только насчет спанья им до хомяков далеко… Словом, я вывез на украденном вертолете, а за спиной, чтобы не погнались, обрушил крышу всего рудника.

По залу бегали люди, на экранах сменялись морды, что-то докладывали, наконец диктатор снова повернулся ко мне, лицо угрюмое, раздраженное.

– Да, там небольшая авария… Просел свод, завалило часть туннеля. На очистку потребуется не больше одного дня. Ты это мог увидеть, а теперь пытаешься шантажировать.

Я вздохнул:

– Так и знал, что ответишь… такое умное. Ну почему мне всегда попадаются не противники, а просто стыд такой? Одни тряпочки. Все как на ладони, прям неинтересно!.. Ладно, я взорву город, что в долине между двух гор… как его… ага, Наблус, во-во!.. Наблус. Тогда ты поверишь, надеюсь?

Он саркастически улыбнулся, но по лицу пробежала тень тревоги.

– Поверю, поверю.

Я быстро набрал код, энтерякнул и сказал с сожалением: