Я прервал:
– Он в Урюпинске? В смысле, в селе Малая Урюпинка?
– Так я слышала.
– Этот хлопец, – сказал я уважительно, – может что-то знать полезное для нас. Ты сможешь его опознать?
– Конечно, – ответила с некоторым удивлением. – По ауре.
– Ого! А что, аура есть у каждого?
– Естественно, – ответила она. – А ты не знал?
– Слышал, но… А какая у меня?
Она непроизвольно бросила взгляд на место, что над моей макушкой, поморщилась.
– Тебе лучше не знать.
– Ладно, – согласился я поспешно. – Меньше знаешь, спишь спокойнее.
Она посмотрела с подозрением:
– Это в могилке, да?
– А где еще, – удивился я, – если заплатил все налоги? Сперва, правда, можешь спать на садовой скамейке, на вокзале, а потом… Поднажми, поезд отправится через три минуты, а нам еще на платформу полчаса подниматься с твоей прибалтийской прытью.
Она вспыхнула, ступеньки замелькали под нашими подошвами, мы выбежали наверх, будто нами выстрелили из бутылки перегретого шампанского. Электричка уже подкатывает, быстро сбрасывая скорость, к перрону. Народ в вагоны вваливался довольный, метро в Южном Бутове самое клевое, праздничное, в самом деле скоростное метро двадцать первого века, после него уже только нуль-транспортировка, все в кайф, а везде унылые подземки…
Мы с торкессой заняли место возле окна, она с восторгом рассматривала с высоты эстакады проносящиеся здания этого элитного района Москвы, куда постепенно перебирается весь истеблишмент. Здесь как будто всегда светит солнце, настолько дома яркие, праздничные, светло украшенные, спроектированные и с учетом нанотехнологий, и с помощью новейших материалов.
Я засмотрелся, как по стенам скачет одетый в красное с синим человек в маске, с одного небоскреба на другой перелетает по-тарзаньи на лиане. Причем сам же их моментально и лепит, только настоящий паук выстреливает паутиной из задницы, а этот… этот как-то иначе, не рассмотрел, но штаны ни разу не снимал, это точно, я бы заметил, ибо как раз присматривался к порхающему над этим тарзаном мужичку на летающем скейтборде.
Внизу по проезжей части улицы двигался человек в костюме германского аса времен Второй мировой войны, курил «Хорст Вессель» и с недоумением косился на охреневающих прохожих, вынимал из нагрудного кармана расческу и приглаживал волосы, поправлял галстук, но прохожие все равно как-то странно поглядывали на волочащийся за ним по мостовой парашют.
Вагон несся почти бесшумно, смотреть из окна все равно что из самолета, летящего низко над землей. Если бы не приходилось то и дело притормаживать перед станциями, останавливаться, очищать перрон от скопившегося люда, а потом снова разгоняться, мы бы, казалось, неслись уже со скоростью звездолета.
Мои соседи по сиденью, грустные немолодые интеллигенты, разговаривали, естественно, о кризисе духовности и предельном одиночестве современного человека.
– Одиночество, – печально говорил один, – это привычка не запираться в сортире…
– …и когда некому напомнить, что ты козел.
– Одиночество, – добавил первый, – это когда есть телефон, а звонит будильник…
– Одиночество – это когда можешь один выпить бутылку водки…
Первый заметил, что я прислушиваюсь к их разговору, сказал мягко, с долей зависти:
– Вам, молодой человек, это чувство незнакомо…
Я сдвинул плечами:
– По-моему, одиночество – это когда вы не получаете по почте ничего, кроме списка рассылки.
Оба переглянулись, переспросили в один голос:
– А что это?
– Полное одиночество, – пояснил я, – когда с Новым годом тебя не поздравляют даже спаммеры… Ах да, вы же не признаете Интернета, пишете только гусиными перьями! Тогда такое определение: одиночество – это тогда, когда всю ночь разговариваешь сам с собой и тебя не понимают.
Оба заулыбались, хорошее определение, выражающее глубину их интеллигентной бездны, а торкесса поинтересовалась у них вежливо:
– Скажите, пожалуйста, Малая Урюпинка скоро?
Один задумался, второй оказался менее интеллигентным, потому более смышленее:
– Через две остановки на третью!.. А там совсем немного через поле пешком по тропке…
Я посмотрел на проход, постепенно заполняется дачниками, сказал торкессе на ушко:
– Поднимайся, иначе не протолкаемся к выходу.