Уши в трубочку

– Человек приносит пользу, – сказал я, – если его исследуют социологи. Так выпьем же за социологию!

– Выпьем, – согласился ковбой, он не отрывал взгляда от торкессы, что прижималась ко мне плечом и восхитительной грудью, что еще больше дразняще приподнималась из расстегнутого ворота. Парень не дурак, ведь дурак – тот, кто опрокинет тарелку с супом, а лох – на кого этот суп разольется. Уже прикидывает, как опрокинуть на меня этот самый, тем временем захапать торкессу… а она в самом деле хороша, еще и строит ему глазки, стерва, делает вид, что готовит на всякий случай запасной вариант… А этот ковбой должен планировать сейчас, как запасной превратить в основной…

Я рассматривал толпу, одной рукой мял плечи торкессы, очень податливые, мягкие, мятельные, пальцы так и впиваются в эту сладкую плоть, сказал со снисходительностью богатого дурака:

– Все-таки лучше бизнес… Социология – для нее нужна голова, а для бизнеса нужны мозги…

Ковбой фыркнул, сказал уверенно:

– Да какой бизнес возможен без социологии?.. Разве это не мы, социологи, доказали, что в основе всей человеческой деятельности лежат чиста экономические мотивы?

Я сказал коварно:

– А как же, к примеру, крестовые походы?

Он отмахнулся:

– Фигня! Чиста экономические мотивы.

– Крепкая мужская дружба? – спросил я.

– Гомосеки, – определил он уверенно. – Орест и Пилад, Аяксы, Зигмунд и Ганзелка, триста спартанцев – тоже гомосеки, Гастелло пьяный заснул за штурвалом, а Матросов просто поскользнулся на льду…

Я кивал, но последние слова зацепились в сознании, я ухватился за них, как за соломинку:

– Погоди, погоди… А при чем тут Матросов?

Он подумал, пожевал губами, переспросил:

– А что, я неверно излагаю?

– Да вообще-то верно, – пробормотал я. – По-своему. Анна Каренина, она… кто?

– Дура, – отмахнулся он. – Спешила успеть домой до того, как вернется муж. Споткнулась о рельсу перед поездом…

– Муций Сцевола?

– Брехня, – ответил он хладнокровно. – Легенда.

– Филемон и Бавкида? Ну, которые жили долго и счастливо и умерли в один день?

– От оргазма.

– Моцарт и Сальери?..

– Гомосеки. Один другого отравил за измену с Чайковским.

– Непорочная Мать Божья?

– Лесбиянка!

– Ньютон?

– Трахался со своей племянницей, ее собакой и соседскими козами.

Плечо торкессы напряглось, но чувствовал это только я, мои пальцы сдавили предостерегающе, еще рано, ничего не доказывает, точно с такой же предвыборной программой выступают все демократы, кандидаты от западников, а также все сторонники вступления России в НАТО или хотя бы и Европейский Союз при департаменте малых стран США.

Ковбой вздрогнул, улыбка застыла, он всмотрелся в нас внимательнее.

– Что-то, – сказал он с расстановкой, – вы больше похожи на социологов, чем я сам… Кто вы, ребята?

– Догадайся с трех раз, – предложил я. – Но догадывайся тихо, не двигайся. Мой кольт нацелен тебе в пузо. В самый низ, если понимаешь, о чем я.

Он побледнел, глаза забегали, рука очень медленно пошла к барной стойке и опустила стакан. Торкесса предложила деловито:

– Пора выводить на улицу.

Ковбой сказал напряженным голосом:

– Что-то я не вижу кольта.

– Он невидим, – заверил я. – Я его держу в третьей руке. Тоже незримой.

Ковбой затравленно огляделся, все еще не двигаясь с места.

– Вы не подумали, что я здесь не один?

– Ты здесь один, – сказал я, хотя мурашки по спине побежали. – И никто тебе не поможет.

Торкесса сказала с торжеством:

– Двигайся к выходу. Двигайся медленно.

– Хорошо, – произнес он упавшим голосом.

Мы с торкессой переглянулись, аки триумфаторы, в тот же момент я получил сильнейший удар в солнечное сплетение, это у ковбоя из живота выдвинулась третья рука с кулаком, подобным кувалде, торкесса вскрикнула, а ковбой, отпихнув ее, бросился в толпу танцующих. Превозмогая боль, я кое-как разогнулся, дыхание все еще не вернулось, ринулся следом.

Мы проталкивались, впереди меня иногда возникали людовороты, я изо всех сил стремился нагнать, веселые смеющиеся люди хватали меня за руки, за плечи, девушка обняла за шею и поцеловала, я высвободился только для того, чтобы попасть в объятия другой, по дороге к выходу на меня надели гирлянду с цветами, парень в желтой одежде предложил вступить в харю Кришне, а крепкий мужчина с холодными глазами поинтересовался, готов ли я подписать контракт с ограниченным контингентом солдат удачи для восстановления прав президента Чомбе…